Сообщение о жизни некрасова кратко. Бриллиант русской литературы - Николай Некрасов

Биография Некрасова

Николай Алексеевич Некрасов родился 28 ноября 1821 года (10 декабря по новому стилю) в Подольской губернии. Отец будущего великого поэта был очень властным человеком со сложным характером. Примечательно, что мать Некрасова, Елена Закревская, вышла замуж против воли своих родителей. Она была утонченной, прекрасно воспитанной девушкой, которой вскружил голову небогатый и малообразованный офицер.

Все-таки правы были родители Елены Закревской: ее семейная жизнь сложилась плачевно. Николай Некрасов, вспоминая свое детство, часто сравнивал свою мать с мученицей. Он даже посвятил ей множество своих красивых стихотворений. В детстве классик русской поэзии также подвергался тирании своего жестокого и властолюбивого родителя.

У Некрасова было 13 братьев и сестер. В детстве Николай Некрасов неоднократно был свидетелем жестоких расправ своего отца над крепостными крестьянами. Во время своих разъездов по селам, Алексей Некрасов часто брал маленького Николая с собой. На глазах мальчика крестьян избивали до смерти. Эти печальные картины тяжелой жизни русского народа глубоко залегли в его сердце, и нашли впоследствии отражение в его творчестве.

Отец поэта мечтал, что Николай пойдет по его стопам и станет военным и в возрасте 17 лет отправил его в столицу России для определения в дворянский полк, однако, у будущего классика возникло непреодолимое желание продолжить свое образование. Он не внял угрозам отца лишить его содержания, и поступил вольнослушателем на филологический факультет Петербургского университета. Годы студенчества запомнились Некрасову. Это была пора нищеты и лишений. У него даже не было денег, чтобы нормально пообедать. Однажды Николай Алексеевич даже лишился крова и в конце ноября оказался на улице, больной и лишенный средств к существованию. На улице над ним смилостивился один прохожий и отвел его в ночлежку, где даже Некрасов заработал 15 копеек, написав кому-то прошение.

Постепенно жизнь начала налаживаться, и Некрасов научился зарабатывать себе на жизнь написанием небольших статей, сочинением романтических стихов и созданием легкомысленных водевилей для Александрийского театра. У него даже начали появляться сбережения.

В 1840 году вышел в свет сборник стихов Некрасова «Мечты и звуки». Известный критик Белинский так раскритиковал его стихи, что Николай Алексеевич в расстроенных чувствах кинулся скупать и уничтожать весь тираж. Теперь это издание является библиографической редкостью.

Некрасов долгое время руководил журналом «Современник» и под его умелым руководством издание стало очень популярно среди читающей публики.

Тут и в личной жизни произошли перемены. Еще в 40-х годах критик Белинский привел Некрасова в гости к известному литератору Панаеву. Его супруга Авдотья Панаева считалась в литературных кругах очень привлекательной, у нее была масса поклонников. Одно время даже сам Федор Михайлович Достоевский добивался ее расположения, но ему было отказано. А вот с Некрасовым у них сложились отношения. Он сумел отбить супругу у Панаева.

Будучи уже достаточно взрослым человеком и знаменитым писателем, Некрасов пристрастился к игре. Стоит отметить, что его дедушка по отцовской линии в свое время проиграл все свое состояние в карты. Получается, что страсть к игре передалась Николаю Некрасову по наследству.

В 50-х годах XIX века он часто начал посещать Английский клуб, где проходила игра. Когда Авдотья Панаева заметила, что эта игровая зависимость может привести к плачевному результату. На это Николай Алексеевич заметил ей, в карты он никогда не проиграется, потому что играет с людьми, у которых нет длинных ногтей.

В жизни Некрасова был любопытный случай. Его однажды обыграл один писатель-беллетрист Афанасьев-Чужбинский, который славился длинными ухоженными ногтями. Кстати, в то время многие мужчины носили длинные ногти. Это было признаком аристократизма и считалось изысканным. Так вот, сел Некрасов разыграть с беллетристом партию в карты «по чуть-чуть». Пока игра шла по маленьким ставкам, автор поэмы «Кому на Руси жить хорошо» выигрывал и радовался, что Афанасьев-Чужбинский так удачно заглянул к нему на обед. Но, когда ставки решили поднять, то фортуна внезапно отвернулась от поэта и повернулась к беллетристу. В итоге Некрасов проиграл тысячу рублей (очень большая сумма по тем временам). Как оказалось потом, Некрасова жестоко обманули. Афанасьев-Чужбинский сумел пометить крап карт своими красивыми и длинными ногтями. Получается, что Николай Алексеевич стал жертвой обычного шулера, а ведь казалось бы, писатель, культурный человек.

Ежегодно Некрасов откладывал на игру около 20 000 рублей – огромные, надо сказать деньги. В процессе игры он увеличивал эту сумму в несколько раз, и потом начиналась игра по очень большим ставкам. Стоит отметить, что со временем классик и сам овладел некоторыми шулерскими приемами, которые неплохо его выручали время от времени и делали очень успешным игроком, не знавшим проигрыша.

Так и представляется такая картина: приходит классик домой после напряженной игры, где он выиграл много тысяч рублей, садится за стол и пишет:

Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели,

Только не сжата полоска одна... Грустную думу наводит она.

Кажется, шепчут колосья друг другу: "Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,

Скучно склоняться до самой земли, Тучные зерна купая в пыли!

Нас, что ни ночь, разоряют станицы Всякой пролетной прожорливой птицы,

Заяц нас топчет, и буря нас бьет... Где же наш пахарь? чего еще ждет?

Или мы хуже других уродились? Или недружно цвели-колосились?

Нет! мы не хуже других - и давно В нас налилось и созрело зерно.

Не для того же пахал он и сеял Чтобы нас ветер осенний развеял?.."

Ветер несет им печальный ответ: - Вашему пахарю моченьки нет.

Знал, для чего и пахал он и сеял, Да не по силам работу затеял.

Плохо бедняге - не ест и не пьет, Червь ему сердце больное сосет,

Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли, как плети.

Как на соху, налегая рукою, Пахарь задумчиво шел полосою.

Как и все азартные люди, Некрасов был очень суеверным человеком. Однажды его личные суеверия обернулись настоящей трагедией. Игнатий Пиотровский, который работал вместе с Некрасовым в издательстве «Современника», обратился к Николаю Алексеевичу с просьбой одолжить ему некоторую сумму денег. Но, к сожалению, Некрасов ему отказал: намечалась крупная игра, а одалживать кому-то деньги перед игрой считается очень нехорошей приметой. Пиотровский пригрозил, что в случае отказа покончит жизнь самоубийством, но Некрасов так и остался непреклонным. В итоге проситель притворил свою угрозу в жизнь – пустил себе пулю в лоб. Этот случай Некрасов потом вспоминал всю свою оставшуюся жизнь, и очень сожалел о том, что не пришел человеку на помощь в трудную минуту.

Женщины Некрасова

В жизни Некрасова было несколько женщин. Он любил роскошный образ жизни и старался ни в чем себе не отказывать. Он больше 16 лет прожил в браке с Авдотьей Панаевой, причем вместе с ее законным мужем. Такой вот «тройственный союз» продлился вплоть до смерти законного супруга.

Стоит отметить, что красавица Авдотья Панаева не сразу ответила на ухаживания настойчивого и пылкого Николая Алексеевича. Иван Панаев – ее супруг буквально через год совместной жизни совершенно перестал обращать на нее внимание и стал проводить время с друзьями и легкодоступными женщинами. Жена оказалась совершенно никому не нужной.

Некрасов долго ухаживал за ней, но никак не мог добиться благосклонности. Авдотья Яковлевна не верила в искренность его чувств. Однажды Некрасов катал ее по Неве и пригрозил ей, что в случае отказа он прыгнет в реку, а плавать он совершенно не умеет, поэтому непременно утонет. Панаева только презрительно хмыкнула, а Некрасов не преминул тут же претворить свою угрозу в жизнь. Авдотья Яковлевна в ужасе начала кричать, поэта спасли и она, наконец, ответила на его ухаживания.

В 1846 году супруги Панаевы и Некрасов вместе провели лето и по приезде в Петербург поселились вместе в одной квартире. В 1849 году Некрасов и Авдотья ждали ребенка и вместе писали роман «Три стороны света», к сожалению, мальчик родился очень слабым и вскоре умер.

Некрасов был очень ревнивым и страстным человеком. Приступы ярости у него сменялись периодами черной меланхолии и хандры. В конце концов, они . В 1864 году Авдотья Яковлевна вышла замуж за критика Головачева и родила дочь.

Некрасов сходится с француженкой Селиной Лефрен. Эта ветреная женщина помогла Некрасову промотать большую часть его состояния и вернулась к себе на родину, в Париж.

Последней женщиной в жизни классика русской литературы была Фекла Анисимовна Викторова.
К тому времени Некрасов уже сильно пристрастился к спиртному. За шесть месяцев до своей смерти обвенчался с девятнадцатилетней Феклой. Девушка, которую он называл Зинаидой, оставалась с ним вплоть до самой его смерти, которая наступила 27 декабря 1877. Николай Алексеевич Некрасов умер от рака прямой кишки.

Николай Алексеевич Некрасов родился в 1821 г. в Подольской губернии (Украина), где в это время его отец находился на постое. Мать поэта была полька Елена Закревская. Впоследствии он создал чуть ли не религиозный культ ее памяти, но та поэтическая и романтическая биография, которой он ее наделил, была почти целиком плодом воображения, а его сыновние чувства при ее жизни не выходили за пределы обычного. Вскоре после рождения сына отец вышел в отставку и поселился в своем маленьком имении в Ярославской губернии. Он был неотесанный и невежественный помещик – охотник, мелкий тиран, грубиян и самодур. С ранних лет Некрасов терпеть не мог отчий дом. Это сделало его деклассированным, хотя он и сохранил до самой смерти многие черты помещика средней руки, в частности, любовь к охоте и крупной карточной игре.

Портрет Николая Алексеевича Некрасова. Художник Н. Ге, 1872

В семнадцать лет он против воли отца покинул родной дом и уехал в Петербург, где записался экстерном в университет, но из-за отсутствия денег вскоре вынужден был прекратить занятия. Не получая поддержки из дома, он превратился в пролетария и несколько лет прожил впроголодь. В 1840 г. он опубликовал первый сборник стихов, в котором ничто не предвещало его будущего величья. Белинский подверг эти стихи суровой критике. Тогда Некрасов взялся за поденную – литературную и театральную – работу, брался и за издательские предприятия и проявил себя смышленым дельцом.

К 1845 году он встал на ноги и фактически был главным издателем молодой литературной школы. Несколько литературных альманахов, им изданных, имели значительный коммерческий успех. В числе их был знаменитый Петербургский сборник , впервые напечатавший Бедных людей Достоевского , а также несколько зрелых стихотворений самого Некрасова. Он стал близким другом Белинского, который восхищался его новыми стихами не меньше, чем возмущался сборником 1840 г. После смерти Белинского Некрасов создал настоящий культ его, подобный тому, который он создал своей матери.

В 1846 г. Некрасов приобрел у Плетнева бывший пушкинский Современник , и из захиревшей реликвии, которой сделалось это издание в руках остатков прежних литераторов-«аристократов», оно превратилось в замечательно выгодное дело и самый живой литературный журнал в России. Современник выдержал трудные времена николаевской реакции и в 1856 г. стал главным органом крайне левых. Он был запрещен в 1866 г. после первого покушения на Александра II . Но через два года Некрасов вместе с Салтыковым-Щедриным перекупил Отечественные Записки и таким образом оставался редактором и издателем главного радикального журнала до самой своей смерти. Некрасов был гениальным редактором: способность его заполучить самую лучшую литературу и самых лучших людей, писавших на злобу дня, граничила с чудом. Но как издатель это был предприниматель – неразборчивый в средствах, жесткий и жадный. Как все тогдашние предприниматели, он не доплачивал своим сотрудникам, пользуясь их бескорыстием. Его личная жизнь тоже не отвечала требованиям радикального пуританства. Он постоянно крупно играл в карты. Тратил много денег на свой стол и своих любовниц. Был не чужд снобизма и любил общество людей вышестоящих. Все это, по мнению многих современников, не гармонировало с «гуманным» и демократическим характером его поэзии. Но особенно восстановило всех против него его трусливое поведение накануне закрытия Современника , когда для спасения себя и своего журнала он сочинил и прочел публично стихотворение, прославлявшее графа Муравьева , самого твёрдого и решительного «реакционера».

Лирика Некрасова. Видеоурок

Николай Алексеевич Некрасов - виднейший русский революционно-демократический поэт. Родился 4 декабря 1821 в семье зажиточного помещика. Детство свое провел в усадьбе Грешнево Ярославской губ. в исключительно тяжелой обстановке зверских расправ отца с крестьянами, бурных оргий его с крепостными любовницами и наглого издевательства над «затворницей»-женой. В 11 лет Некрасов отдан был в Ярославскую гимназию, курса в к-рой он не окончил. По настоянию отца отправился в 1838 в Петербург поступать на военную службу, но вместо того устроился вольнослушателем в университет. Взбешенный отец перестал ему оказывать материальную поддержку, и Некрасову в течение ряда лет пришлось претерпевать мучительную борьбу с нищетой. Уже в это время Некрасова привлекала к себе литература, и в 1840 он при поддержке некоторых петербургских знакомых выпустил книжку своих стихов под заглавием «Мечты и звуки», изобилующую подражаниями Жуковскому, Бенедиктову и пр. От лирических опытов в духе романтического эпигонства молодой Некрасов вскоре обратился к юмористическим жанрам: полным невзыскательного балагурства поэмам («Провинциальный подьячий в Петербурге»), водевилям («Феоктист Онуфриевич Боб», «Вот что значит влюбиться в актрису»), мелодрамам («Материнское благословенье, или бедность и честь»), повестям о мелком петербургском чиновничестве («Макар Осипович Случайный») и пр. К 1843-1845 относятся первые издательские предприятия Некрасова - «Физиология Петербурга», «Петербургский сборник», юмористический альманах «Первое апреля» и пр. В 1842 произошло сближение Некрасова с кружком Белинского, оказавшее на молодого поэта огромное идеологическое влияние. Великий критик высоко ценил его стихотворения «В дороге», «Родина» и др. за срывание романтического флера с деревенской и усадебной действительности. С 1847 Некрасов оказался уже арендатором журнала «Современник», куда перешел из «Отечественных записок» и Белинский. К половине 50-х гг. «Современник» завоевал себе огромные симпатии читающей публики; одновременно с ростом его популярности росла и поэтическая слава самого Некрасова. Во второй половине 50-х гг. Некрасов сблизился с виднейшими представителями революционной демократии - Чернышевским и Добролюбовым. Обострившиеся классовые противоречия не могли не отразиться и на журнале: редакция «Современника» оказалась фактически расколотой на две группы: одна представляла либеральное дворянство во главе с Тургеневым, Л. Толстым и примыкающим к ним крупным буржуа Вас. Боткиным - течение, ратовавшее за умеренный реализм, за эстетическое «пушкинское» начало в литературе в противовес сатирическому - «гоголевскому», пропагандировавшемуся демократической частью русской «натуральной школы» 40-х гг. Эти литературные разногласия отражали углубившиеся по мере падения крепостничества разногласия двух его противников - буржуазно-дворянских либералов, стремившихся реформами крепостничества предотвратить угрозу крестьянской революции, и демократов, боровшихся за полную ликвидацию феодально-крепостнического строя.

В начале шестидесятых годов антагонизм этих двух течений в журнале достиг предельной остроты. В происшедшем расколе Некрасов остался с «революционными разночинцами», идеологами крестьянской демократии, боровшимися за революцию, за «американский» тип развития капитализма в России и стремившимися сделать журнал легальной базой своих идей. Именно к этому периоду наивысшего политического подъема движения относятся такие произведения Некрасова, как «Поэт и гражданин» (1856), «Размышления у парадного подъезда» (1858) и «Железная дорога» (1864). Однако начало 60-х гг. принесло Некрасову новые удары - умер Добролюбов, сосланы в Сибирь Чернышевский и Михайлов. В эпоху студенческих волнений, бунтов освобожденных от земли крестьян и польского восстания журналу Некрасова было объявлено «первое предостережение», выход в свет «Современника» приостанавливается, а в 1866, после выстрела Каракозова в Александра II, журнал закрылся навсегда. С последней датой связан один из самых мучительных эпизодов социальной биографии Некрасова - его хвалебная ода Муравьеву-вешателю, прочитанная поэтом в аристократическом Английском клубе в надежде смягчить диктатора и предотвратить удар. Как и следовало ожидать, диверсия Некрасова не имела успеха и не принесла ему ничего кроме яростных обвинений в ренегатстве и горчайшего самобичевания:

«Ликует враг, молчит в недоуменьи
Вчерашний друг, качая головой.
И вы, и вы отпрянули в смущеньи,
Стоявшие бессменно предо мной,
Великие страдальческие тени...»

Через два года после закрытия «Современника» Некрасов арендовал у Краевского «Отечественные записки» и сделал их боевым органом революционного народничества. На прославление последнего направлены и такие произведения Некрасова 70-х гг., как поэмы «Дедушка», «Декабристки» (по цензурным обстоятельствам названные «Русские женщины») и особенно неоконченная поэма «Кому на Руси жить хорошо», в последней главе к-рой действует сын сельского дьячка Гриша Добросклонов:

«Ему судьба готовила
Путь славный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь».

Неизлечимая болезнь - рак прямой кишки, - на два последние года жизни приковавшая Некрасова к постели, привела его 27 декабря 1877 к кончине. Похороны Некрасова, привлекшие множество народа, сопровождались литературно-политической демонстрацией: толпа молодежи не дала говорить Достоевскому, отведшему Некрасову третье место в русской поэзии после Пушкина и Лермонтова, прервав его криками «Выше, выше Пушкина!» В погребении Некрасова принимали участие представители «Земли и воли» и др. революционных организаций, возложившие на гроб поэта венок с надписью «От социалистов».

Марксистское изучение творчества Некрасова в течение долгого времени возглавлялось статьей о нем Г. В. Плеханова, написанной последним к 25-летию смерти поэта, в 1902. Было бы несправедливым отрицать крупную роль, к-рую эта статья сыграла в свое время. Плеханов провел в ней резкую грань между Некрасовым и дворянскими писателями и резко подчеркнул революционизирующую функцию его поэзии. Но признание исторических заслуг не освобождает статью Плеханова от ряда крупнейших недостатков, преодоление к-рых на текущем этапе марксистско-ленинского литературоведения особенно важно. Объявляя Некрасова «поэтом-разночинцем», Плеханов никак не диференцировал этот социологически неопределенный термин и, что всего важнее, изолировал Некрасова от той фаланги идеологов крестьянской демократии, с к-рой автор «Железной дороги» был так тесно и органически связан. Этот отрыв обусловлен меньшевистским неверием Плеханова в революционность русского крестьянства и непониманием той связи между революционными разночинцами 60-х гг. и мелким товаропроизводителем, на к-рую так настойчиво указывал уже в 90-х гг. Ленин. Мало удовлетворительна плехановская статья и в плане художественной оценки: творчество Некрасова, представляющее собой новое качество в русской поэзии, критикуется Плехановым с позиций той самой дворянской эстетики, с к-рой Некрасов ожесточенно боролся. Стоя на этой, в основе своей порочной, позиции, Плеханов ищет у Некрасова многочисленных «погрешностей» против законов художественности, ставит ему в вину «неотделанность», «топорность» его поэтической манеры. И наконец оценка Плеханова не дает представления о диалектической сложности некрасовского творчества, не вскрывает внутренних противоречий последнего. Задача современных исследователей Некрасова заключается поэтому в преодолении еще живучих в литературе о Некрасове пережитков плехановских воззрений и в изучении его творчества с позиций марксизма-ленинизма.

В своем творчестве Некрасов резко порывал с идеализацией «дворянских гнезд», столь характерной для «Евгения Онегина», «Капитанской дочки», «Отцов и детей», «Детства, отрочества и юности», «Семейной хроники». Авторы этих произведений не раз бывали свидетелями бушевавшего в усадьбе грубейшего насилия над личностью крепостных крестьян, и тем не менее в силу своей классовой природы все они прошли мимо этих отрицательных сторон помещичьего бытия, воспев то, что в нем, по их мнению, было положительного и прогрессивного. У Некрасова эти любовные и элегические зарисовки дворянских усадеб уступали место беспощадному разоблачению:

«И вот они опять, знакомые места,
Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста,

Текла среди пиров, бессмысленного чванства,
Разврата грязного и мелкого тиранства,

Где рой подавленных и трепетных рабов
Завидовал житью последних барских псов...»

Некрасовым не только отброшена, но и разоблачена традиционная для всей дворянской литературы иллюзия любви крепостных к их владельцам: «грязному и мелкому тиранству» здесь противостоят «подавленные и трепетные рабы» . И даже с пейзажа, с не раз прославленных красот усадебной природы Некрасова сорвана поэтическая завеса:

«И с отвращением кругом кидая взор,
С отрадой вижу я, что срублен темный бор,

В томящий летний зной защита и прохлада,
И нива выжжена и праздно дремлет стадо,

Понурив голову над высохшим ручьем,
И на бок валится пустой и мрачный дом...»

Так уже в раннем стихотворении «Родина» (1846) звучит та ненависть к крепостничеству, к-рая прошла затем через все творчество поэта. Помещики в изображении Некрасова не имеют ничего общего с мечтательными и прекраснодушными героями либеральной литературы. Это - самодуры, травящие крестьянский скот («Псовая охота»), это - развратники, беззастенчиво пользующиеся своим правом первой ночи («Отрывки из путевых записок графа Гаранского», 1853), это - своевольные рабовладельцы, ни в ком не терпящие противоречия: «Закон - мое желание, - с гордостью объявляет встречным крестьянам помещик Оболт-Оболдуев, - кулак - моя полиция! Удар искросыпительный, удар зубодробительный, удар скуловорррот» («Кому на Руси жить хорошо», гл. «Помещик» ). «Ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми», о к-ром упоминал Белинский в своем замечательном письме к Гоголю, - это зрелище Некрасовым развернуто в широчайшее повествовательное полотно. Приговор феодально-крепостнической системе, произнесенный поэтом в поэме «Дедушка», в «Последыше» и во множестве мелких стихотворений, решителен и беспощаден.

Но если разрыв с крепостничеством отчетливо отразился уже в творчестве молодого Некрасова, то значительно сложнее и противоречивее было его отношение к дворянскому либерализму. Необходимо припомнить здесь, что эпоха 40-х гг., когда Некрасов начинал свой творческий путь, характеризовалась недостаточным размежеванием демократов и либералов. Крепостники были еще сильны и подавляли какие бы то ни было попытки заменить их господство новой системой отношений. Путь демократов в ту пору не был еще вполне самостоятельным. Белинский еще не имел собственного журнала, его путь был еще близок к пути Тургенева и Гончарова, с к-рыми впоследствии так разошлись идейные продолжатели дела Белинского. На страницах «Современника» будущие враги еще соседили друг с другом, и совершенно естественно, что при этой близости дорог у демократов должны были время от времени возникать либеральные оценки действительности. Они закономерно возникали в ту пору и у Некрасова. Разорвав с крепостничеством, он не сразу изжил остатки либерально-дворянской идеологии, к-рая, как мы увидим ниже, питалась в нем всем соотношением классовых сил в ту эпоху. В творчестве Некрасова находит себе выражение процесс перехода деклассировавшегося дворянства в лагерь идеологов крестьянской демократии. Уход Некрасова из усадьбы, разрыв его с отцом нельзя считать фактами его личной биографии - здесь несомненно получил свое частное выражение процесс экономического «вымывания» и политического отхода отдельных групп дворянства от своего класса. «В те периоды, когда борьба классов близится к развязке, процесс разложения в среде господствующего класса внутри всего старого общества принимает такой резкий характер, что некоторая часть господствующего класса отделяется от него и примыкает к революционному классу, несущему знамя будущего». Это положение «Коммунистического манифеста» бесспорно проясняет социальный путь Некрасова к идеологам революционного крестьянства. Путь этот очень быстро привел Некрасова в лагерь демократов. Но сам этот лагерь в 40-50-х гг. еще недостаточно обособился от либерально-дворянского лагеря. Отсюда временная связь Некрасова с этими попутчиками, с либералами, боровшимися за замену феодализма капитализмом. Эта недостаточная размежеванность двух лагерей осложнила творческий путь Некрасова колебаниями, рудиментами либерально-дворянских реакций, особенно сильными в первый период его творчества.

Именно из этих «остаточных» настроений и возникает то, что Некрасов в разоблачение рабовладельческой сущности дворянской усадьбы вплетал осложняющие его признания. В этой усадьбе «научился я терпеть и ненавидеть, но ненависть в душе постыдно притая», там «иногда бывал помещиком и я», там «от души моей довременно растленной так рано отлетел покой благословенный». Это признание «Родины» может быть подтверждено аналогичными признаниями в стихотворении «В неведомой глуши» (1846). Само собой разумеется, что Некрасов ни на йоту не склонен был смягчить свой приговор над крепостнической системой; но в ту эпоху, когда демократы были еще очень слабы как самостоятельная группа, либералы еще играли некоторую прогрессивную роль. Вот почему проповедь Некрасовым новых демократич. отношений часто осложнена либеральными колебаниями. В поэме «Саша» (1855) он идет в разоблачении дворянского либерализма неизмеримо дальше, чем Тургенев в близком к ней по сюжету романе «Рудин». Но разоблачая Агарина, высмеивая его неспособность к «делу», он отдает ему должное как учителю молодого и демократического поколения: «Сеет он все-таки доброе семя... Нетронутых сил в Саше так много сосед пробудил» . Такое же смягченное отношение к либералам 40-х гг. мы встречаем у Некрасова и в его лирической комедии «Медвежья охота»: «За то теперь клеймит их иногда предателями племя молодое, Но я ему сказал бы: „не забудь, Кто выдержал то время роковое, Есть от чего тому и отдохнуть... ... кто твое держал когда-то знамя, Тех не пятнай».

Эти мотивы никогда не играли у Некрасова доминирующей роли, они никогда не являлись ведущими. При всех своих симпатиях к лучшим, честнейшим людям из дворян Некрасов все же является представителем иного политического лагеря, идеологом крестьянства. Но сами по себе извиняющие ноты у Некрасова несомненны, и они находят себе объяснение в истоках его творчества и сложности и противоречивости социальных условий его развития. По определению Ленина, «Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои „грехи и публично каялся в них» (Ленин В. И., Еще один поход на демократию, Сочин., изд. 3-е, т. XVI, стр. 132).

Чем ближе к 60-м гг., тем менее у Некрасова этих либеральных реакций, тем сильнее звучат в нем мотивы обличения дворянства как класса. В конце 50-х гг. Некрасов - уже ближайший союзник Чернышевского и Добролюбова. В эту эпоху временные попутчики оказались по разным сторонам баррикад. Некрасов разрывает с либералами. Таково стихотворение Некрасова «Тургеневу» (1861), отражающее его разрыв с одним из его ближайших друзей, в новом своем романе «Отцы и дети» открывающем огонь по идеям нигилизма. Реформы 60-х гг. глубоко обнажили предательскую сущность дворянского либерализма, стремившегося снять с мужика феодальные тяготы только затем, чтобы открыть широкую дорогу капиталистической его эксплоатации. В отношении Некрасова к либералам 40-х гг. еще звучали некоторые извиняющие ноты, но либералов послереформенной поры Некрасов клеймил как предателей народных интересов.

Но если в 60-х гг. почти исчезли срывы Некрасова в либерализм, то на этом новом этапе его творчества во всю свою широту вырисовывалось новое противоречие. Некрасов в эти годы - деятельный участник революционно-демократического лагеря, ведущего упорную борьбу за торжество крестьянской революции. Но борьба эта. несмотря на всю ее ожесточенность, кончилась (на том этапе, на каком ее мог застать Некрасов) разгромом революционного движения. Сослан в далекую Сибирь Чернышевский, закрыты органы революционной журналистики, разгромлено хождение «в народ» революционных пропагандистов 70-х гг. «Смолкли честные, доблестно павшие, Смолкли их голоса одинокие, За несчастный народ вопиявшие...» В этой новой и глубоко трагической обстановке Некрасов мучится тем, что он слаб, что он не может разделить судьбы своих друзей. О своей слабости он говорит неустанно и в стихотворении «К неизвестному другу», и в трагическом ответе «остервенелой толпе», клеймящей его за «угоднические грехи», и в своих предсмертных элегиях. Некрасова мучит трагедия его оторванности от народа: «Я настолько же чуждым народу умираю, как жить начинал». Это представление было конечно неверным, ибо вся деятельность Некрасова шла по линии защиты крестьянских интересов, но оно питалось глубокими противоречиями самого революционного движения.

Противоречия, возникшие на этой основе и обуревавшие психику Некрасова, в основе своей - противоречия слова и дела:

«Я за то глубоко презираю себя,
Что живу - день за днем бесполезно губя...
И что злоба во мне и сильна, и дика,
А до дела дойдет - замирает рука».

Поэт испытывает глубочайшее уважение к вождям и идеологам революционной демократии:

«Белинский был особенно любим...
Молясь твоей многострадальной тени,
Учитель! перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени»
(«Медвежья охота» ),

«Природа мать! Когда б таких людей
Ты иногда не посылала миру,
Заглохла б нива жизни»
(«Добролюбову» ).

Он превозносил этих борцов за то кристальное единство слова и дела, теории и практики, к-рое Некрасов не всегда ощущал в себе самом:

«Не скажет он, что жизнь его нужна,
Не скажет он, что гибель бесполезна;
Его судьба давно ему ясна»
(«Чернышевский»).

Лишившись друзей и руководителей, Некрасов часто отдавался во власть депрессии. То обстоятельство, что он уцелел в ожесточеннейшей борьбе, дало ему повод рисовать себя одиночкой:

«Я дворянскому нашему роду
Блеска лирой моей не стяжал;
Я настолько же чуждым народу
Умираю, как жить начинал.

Узы дружбы, союзов сердечных -
Все порвалось: мне с детства судьба
Посылала врагов долговечных,
А друзей уносила борьба».

Это было конечно безмерным преувеличением, но это было фактом лит-ой биографии Некрасова и нашло себе широкое отражение в его творчестве. Отсюда, с этой позиции Некрасов в лагере побежденных и оторванных от своего класса идеологов крестьянской революции, росли у Некрасова и мотивы уныния («Уныние») и изобличение в себе постоянного «бессилия раба», «бессильной» и «вялой тоски» («Возвращение»).

«Вы еще не в могиле, вы живы,
Но для дела вы мертвы давно;
Суждены вам благие порывы,
Но свершить ничего не дано».

«Редки те, к кому нельзя применить этих слов, - приписал Некрасов в автографе "Рыцаря на час" под впечатлением ареста М. Л. Михайлова, - честь и слава им - честь и слава тебе, брат» . Полная покаянных настроений лирика Некрасова концентрировала в себе все «издержки его производства». Некрасов не умещается конечно в границах одной только горестной рефлексии: в его творчестве несомненен резкий идеологический разрыв с дворянским режимом. Но вся та боль, к-рую испытывал поэт в трудной борьбе за социальное самоопределение, нашла себе выражение в его лирике.

Всмотримся в систему образов этой лирики, в ее внутреннюю структуру. Через всю его лирику проходит образ плачущей матери, неотрывный от усадебных впечатлений Некрасова. Обращения Некрасова к матери - это почти всегда обращения к «родине», проникнутые волнением поэта и его не менее волнующим сознанием своего «бессилия». Другой образ - Музы - возникает у Некрасова тогда, когда ему приходится определять свое отношение к классическому наследству и подвергать эстетической оценке собственное творчество. Традиционный образ величавой покровительницы искусства, юной богини в храме поэзии (Жуковский, Пушкин, Фет), не мог привиться в лирике Некрасова, - он кричаще дисгармонировал бы с его насыщенным социальными тенденциями творчеством. Плачущий и скорбный образ Музы Некрасова, к-рую он так часто отождествлял с образом иссеченной кнутом крестьянки, связан был с поэтом «прочным и кровным союзом»:

«Чрез бездны темные насилия и зла,
Труда и голода она меня вела».

Воплощая собой ведущие тенденции творчества Некрасова, Муза полна гнева к эксплоататорам и скорби по угнетенному народу:

«Помиритесь же с Музой моей!
Я не знаю другого напева:
Кто живет без печали и гнева,
Тот не любит отчизны своей»
(«Газетная»).

Отношение Некрасова к искусству полнее всего воплотилось в диалоге «Поэт и гражданин» (1856); как и все остальные стихотворения Некрасова об искусстве, диалог этот говорит о неустанной тяге к «гражданственности» и о сознании глубочайших трудностей этого пути. В этой борьбе двух начал - поэта и гражданина - в особом плане, в суженных размерах, проявилась одна из основных тем его творчества. И наконец для лирики Некрасова характерен образ любимой женщины, лишенной атрибутов усадебного довольства, воспитанной в нужде «невзлюбившей ее с детства судьбой» («Тяжелый крест достался ей на долю»). Любовное чувство теряет свою непосредственность. Выросшее в обстановке нищеты, голода и проституции, оно полно внезапных охлаждений, насыщено разнообразными проявлениями ревности, семейными сценами и горчайшими самообличениями поэта в ничтожестве и бессилии. Любовные стихотворения Некрасова представляют собой развернутое покаяние, неумолимое бичевание Некрасовым собственных слабостей и грехов. Тем самым эти его произведения тесно смыкаются с остальной лирической продукцией.

Основным лирическим жанром Некрасова является поэма, по своему содержанию представляющая или исповедь («Рыцарь на час»), или воспоминания поэта о далеком прошлом («Возвращение»), или наконец обращения к близкому человеку («Мать»). Для любовной лирики Некрасова характерны напевные жанры, например романс с своеобразной ритмико-мелодической структурой и лейтмотивами и особенно элегия с характерными воспоминаниями о прошлом счастье и мучительными раздумьями о настоящем. Всей лирике присуще обилие пейзажных зарисовок, чаще всего осенне-неприютных. Столь же закономерны для психики поэта и образы «голода», «болезней», «смерти», «кладбища». Печальны и любимые эпитеты Некрасова («больной», «тяжелый», «угрюмый», «унылый», «печальный», «мучительный» и др.) и его сравнения («Женщина поет, как будто в гроб кладет она подругу», «Стонала ты, как стонет раб над плугом»). Постоянные колебания поэта, резчайшие переходы его от предельного возбуждения к апатии и хандре приводят к борьбе в его лирике двух синтаксических потоков. В моменты лирического подъема господствует мелодико-риторическая стихия с массой авторских вопросов и обращений («Не рыдай так безумно над ним. Хорошо умереть молодым...» «Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало!»), с антитезами, параллелизмами, градациями («На нее не наложат пятна Ни ошибка, ни сила, ни злоба») и высокий строй лексики. В периоды депрессии господствует, наоборот, почти разговорный строй речи с обилием enjambements («Уныние», «Последние элегии»), частыми паузами и намеренными обрывами стиха («Письма», «Горящие письма»), с заунывными дактилическими окончаниями. Сочетания этих двух антитетичных друг другу стихий мы наблюдаем и в лексике лирики Некрасова, варьирующейся от почти напыщенной фразеологии («И добрых знаний много сеял ты, Друг Истины, Добра и Красоты») до подчеркнутых прозаизмов (ср. напр. в «Рыцаре на час»: «Ночью буду микстуру глотать»). Кричащие диссонансы некрасовского словаря отражают те же противоречия, что и борьба двух начал его поэтического синтаксиса, что и трехсложные размеры метрики, что и печальные, щемящие образы и тропы. Причастные рифмы («От ликующих, праздно болтающих, обагряющих...») «режут ухо», но гладкий, «высокий» словарь дисгармонировал бы со страдальческими мотивами его лирики. Некрасовская стилистика вся построена на диссонансах, но что другое могло находиться в такой органической связи с диссонансами и противоречиями его творческого развития?

В поле зрения Некрасова неизбежно должен был попасть мужик, эксплоатацией к-рого жили помещики. Разрывая с дворянством, поэт должен был отдавать все больше и больше внимания поместно-деревенским отношениям, мужику, его быту и его сознанию. Идеологический разрыв с поместьем находился в диалектической связи с углубленным вниманием Некрасова к мужику. Отсюда выросли его широчайшие полотна крестьянской действительности.

Колорит народных картин Некрасова неизменно мрачен: «Где народ, там и стон».

«Стонет он по полям, по дорогам...
В рудниках на железной цепи,
Стонет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи;

Стонет в собственном бедном домишке,
Свету божьего солнца не рад;
Стонет в каждом глухом городишке,
У подъезда судов и палат».
(«Размышления у парадного подъезда»).

Не стонут у Некрасова только две категории крестьян - дворовые и дети. Но к первым Некрасов и относится зато совсем иначе, чем к исконным крестьянам-земледельцам. В противовес идеализации верности дворовых слуг, столь характерной для дворянских писателей (образы Савельича в «Капитанской дочке», Евсеича в «Детских годах Багрова внука», Натальи Савишны в «Детстве, отрочестве и юности»), Некрасов собачью преданность дворовых господам показывает как рабскую, холопскую, «холуйскую» черту («Эй, Иван», образы «любимого раба» князя Переметьева, «чувствительного холуя» Ипата в «Кому на Руси жить хорошо»). Что же касается крестьянских детей, то, сочувственно их рисуя, Некрасов постоянно подчеркивает висящие над ними опасности - болезни, угрозу подобно Демушке быть съеденным свиньями, тревожную работу подпаска, наконец сиротство.

В первый раз после Радищева в русской литературе развернуто такое потрясающе мрачное изображение крестьянского рабства. Крепостное право озаряет своим трагическим отсветом почти все произведения Некрасова о народе - от раннего «Огородника» (1846) до поэмы «Кому на Руси жить хорошо» (1875). Через все творчество Некрасова лейтмотивами проходят крестьянское бесправие и барский произвол. Жизнь крепостного в полной зависимости от желаний и прихотей помещика:

«Есть у Пахомушки женка и дети,
Да не Пахомушке ими владети:
Лег семьянином, а встал бобылем.

Нынче - крестьянин оброчной, Завтра - холоп беспорточной, Через неделю солдат под ружьем» . Нет формы насилия помещика над крестьянином, к-рой не изобразил бы Некрасов: здесь и нещадное дранье, все равно - за отказ ли от податей или за крепкую ругань, здесь и расстраивание мужицкой свадьбы, сыгранной без позволения барина, со сдачей жениха в рекруты, здесь и наглое использование деревенских девушек для нужд барского гарема. И над всем этим - беспросветное бесправие мужика. Лишенное права на продукты своего труда, крестьянство живет в ужасающей нищете: «Нивы посохли, коровы подохли, Как эти люди заплатят оброк?» («Путешественник»). Неудивительно, что крестьяне топят свое горе в вине, пьют, чтобы забыть про тяжелую страду, про непосильную работу (образы пьяных в «Вине», «Коробейниках», в сцене ярмарки в «Кому на Руси жить хорошо»). Тяжела участь мужика, но еще безысходнее доля крестьянки, над к-рой кроме каторжного труда тяготеет вечная зависимость от тяжелой руки. Для мужской части дореформенной деревни величайшим бедствием является двадцатилетняя рекрутчина («Мороз-Красный нос»). Крестьянин возвращается с военной службы или больным («Орина, мать солдатская») или изувеченным инвалидом с грошовым пенсионом («Полного выдать не велено: Сердце насквозь не прострелено» - «Кому на Руси жить хорошо»). Голодная, нищая и бесправная деревня выгорает («Ночлеги») и вымирает («Похороны», «Мороз-Красный нос»).

«Воля» 1861 сняла с крестьянина (и то номинально) юридическую власть барина, но нищета попрежнему осталась беспросветной. Сначала крестьяне обрадованы вестью о свободе («Деревенские новости», «Знахарка»), и самого поэта охватывает надежда на улучшение мужицкой участи. Но уже через несколько месяцев начинается усмирение вотчины помещика Обрубкова «воинством», а у крестьян «Последыша» его наследники оттягали обещанную землю. Голод попрежнему стучится в двери мужика, засуха попрежнему опустошает его скудные поля. В дополнение к барину крепнет кулак, подстерегающий «оказии, Когда сбирались подати И собственность вахлацкая Пускалась с молотка» (образ Еремина в «Кому на Руси жить хорошо»), и новая администрация, «непрошенная и неправедная». Старообрядец Кропильников, которого уволили за смуту в острог, сурово предрекал крестьянам:

«Были оборваны - будете голодны,
Били вас палками, розгами, кнутьями,
Будете биты железными прутьями...
Правды в судилище, свету в нощи,
В мире добра не ищи».

Рисуя противоречия крестьянского сознания, Некрасов сумел в неизмеримо большей степени, чем какой-либо иной русский поэт, показать живущее в мужике той поры бунтарское начало. Говорит ли его огородник: «Знать, любить не рука мужику-вахлаку да дворянскую дочь» (1846), бранит ли ядовито крестьянин-пастух охотящегося барина («Псовая охота»), смеются ли странники над выжившим из ума крепостником-последышем - всюду крестьяне выступают у Некрасова ненавидящими бар и таящими в себе семена бунта. Они то убьют барина, злоупотреблявшего своим «правом первой ночи», то «зароют в землю» «живодера» барского управляющего. Они сочувствуют расправе с помещиком, о которой Некрасов рассказал в «Песне о разбойнике Кудеяре», искусно замаскировав заключенный в ней призыв к революционной расправе с помещиком фиктивным польским колоритом. Но призывая к борьбе и всячески отмечая неистребимую ненависть крестьян к барам, Некрасов в то же самое время отдает себе отчет, что оторванное от своих идеологов и неорганизованное крестьянство бессильно подняться на борьбу с режимом. Для некрасовского крестьянина пассивный протест характерен и тогда, когда он бредет ходоком в далекую столицу («Размышления у парадного подъезда»), и тогда, когда он вешается, чтобы тем лишить своего барина «верного холопа». От правдоискателя Ионы Ляпушкина до разбойника Кудеяра, от убийцы барского управляющего до старушки, повествующей грустную притчу об утерянных ключах «от нашей вольной волюшки», - какой огромный диапазон колебаний! Но эти колебания не выдуманы Некрасовым, они жили в том крестьянстве, которое он изображал. Отображая эти противоречия как демократ, защищая классовые интересы мужика, Некрасов отражал противоречия крестьянской революции.

И здесь между крестьянским эпосом Некрасова и его лирикой протягиваются глубокие связующие нити. Все эти противоречия Некрасова были отражением противоречий самой крестьянской революции, способной только на стихийные возмущения, но не могущей победить феодально-буржуазный режим. Эта органическая слабость крестьянской революции, в значительной мере обусловленная мелкобуржуазной природой крестьянства, открывала в сознании Некрасова широчайший доступ всевозможного рода самобичеваниям.

«Душно! без счастья и воли
Ночь бесконечно длинна.
Буря бы грянула, что ли?
Чаша с краями полна!»
(1868).

Но народная революция не приходила, и понадобилось очень много времени для того, чтобы крестьянское движение, руководимое пролетариатом, пришло к победе над остатками крепостничества в деревне. Органическую слабость крестьянского движения Некрасов интерпретировал как равнодушие народа к судьбе своих защитников, и это депрессивное ощущение собственного одиночества наполняло лирику Некрасова послереформенной поры. В борьбе с крепостничеством и с капитализировавшимся дворянством крестьянское движение оказалось побежденным, и это наполнило лирику его виднейшего поэта целой гаммой сложнейших противоречий. Однако в этих противоречиях ведущим началом является у Некрасова вера в народ, надежда на то, что народ в конце-концов поймет своих идеологов и что «широкие лапти народные» проторят пути к их могилам.

Некрасов нередко считают народником, что не вполне верно. Припомним характеристику, данную Лениным народничеству, и попробуем применить ее к Некрасову «Первая черта - признание капитализма в России упадком, регрессом» (Ленин, От какого наследства мы отказываемся) - абсолютно не характерна для Некрасова. Он клеймил капитализм с точки зрения защиты крестьянских интересов («Железная дорога», «Современники»), но он, не колеблясь, признавал его большую прогрессивность по сравнению с крепостничеством.

«Знаю: на место сетей крепостных,
Люди придумали много иных.
Так! Но распутать их легче народу.
Муза! С надеждой приветствуй свободу!»
(«Свобода», 1861).

Некрасов был против хищнического капитализма прусского типа, к-рый строил свое благополучие на костях обезземеленного крестьянства, но он нигде не выступал против капитализма американского типа как такового. Несвойственна Некрасову и вторая черта народничества - «вера в самобытность России, идеализация крестьянина, община и т. п.». Признавая вслед за Белинским капитализм как неизбежный этап русского исторического прошлого, Некрасов никогда не делал ставки на общинное хозяйство, неизменно противопоставляя ему индивидуального хозяина. Крестьянское благополучие Некрасов не случайно изображал в индивидуалистически-собственнических тонах. Характерна в «Дедушке» картина Тарбагатайского посада, где «Здоровенные псы, Гуси кричат, поросята Тычат в корыто носы», где «большие стада» высокорослы, красивы, «жители бодры всегда» и т. д. («Дедушка»). Его крестьяне мечтают о том, чтобы

«так нам зажить,
Чтобы свет удивить:
Чтобы денег в мошне,
Чтобы рожь на гумне...
Чтоб не хуже других
Нам почет от людей,
Поп в гостях у больших,
У детей грамотей»
(«Песни»).

Некрасов, не задумываясь, делает ставку на индивидуальное хозяйство. Однако совершенно неправильно видеть во всем этом кулацкие тенденции, как то делает в своей статье о Некрасове Г. Горбачев. Фермерские тенденции Некрасова были не случайны: он боролся за американский путь развития капитализма в России, за ликвидацию пережитков крепостничества, за передачу крестьянству помещичьей земли, за политический и культурный рост мужика.

«Благослови народный труд,
Упрочь народную свободу,
Упрочь народу правый суд.
Чтобы благие начинанья
Могли свободно возрасти,
Разлей в народе жажду знанья
И к знанью укажи пути!»
(«Гимн», 1866).

Между этой политической программой и действительностью лежала такая же пропасть, как между нарисованной дедушкой идиллией Тарбагатая и крестьянской нищетой:

«Ну... а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он наш пахарь угрюмой,
С темным убитым лицом...
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! отдохни-ко, сердечный,
Я за тебя потружусь!
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил»
(«Дедушка»).

Этот почти толстовский образ пашущего барина вплетает в картину суровой крестьянской действительности знакомые нам уже мотивы дворянского покаяния. Не сближает его с народниками и третья черта последних: «игнорирование связи интеллигенции и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов»: с одной стороны, Некрасов прекрасно понимал предательскую роль буржуазно-дворянской интеллигенции, а с другой - он постоянно противопоставлял ей интеллигенцию, защищавшую крестьянские интересы (образ Гриши Добросклонова в «Кому на Руси жить хорошо»). Из всего этого разумеется не следует делать вывода, что Некрасов не имеет глубоких связей с революционным народничеством: глубокое сочувствие его идеям крестьянской революции несомненно, но оно в равной мере свойственно и народникам и демократам. От ряда иллюзий, к-рые свойственны были народничеству и к-рые делали его идеологию реакционной, Некрасов безусловно свободен. Историческое место его не с Михайловским, а с Чернышевским и Добролюбовым. Сыграв подобно им огромную роль в формировании идеи русского народничества и выражении этих идей, он тем не менее остается крестьянским демократом. Примечательно, что «старым русским демократом» называл Н. и В. И. Ленин (см. Сочин. Ленина, изд. 3-е, т. XVI, стр. 132).

Вернемся к народным произведениям Некрасова. Развернутый показ такого огромного материала крестьянских образов и тем требовал от Некрасова создания эпических полотен. К небольшим жанрам этого рода принадлежат: «крепостная баллада», «Огородник», «Притча об Ермолае трудящемся», небольшие стихотворения («Вино», «Забытая деревня» и др.) с мелодической структурой, наличием твердых зачинов, рефренами, кольцевой композицией и пр. Употребительна также форма составных стихотворений, где несколько сцен из крестьянской жизни спаяны единым образом странствующего рассказчика или охотника. Однако любимейшим из «малых жанров» является здесь широко распространенная у него песня («Песни в кабаке за полуштофом», «Песня Еремушке», «Песня убогого странника» и др.). Лишенное на протяжении многих столетий возможности иметь свою литературу, крепостное крестьянство выражало свое мировоззрение в устной поэзии - в сказке, в различных жанрах обрядовой поэзии и особенно в песне. Некрасов отразил в своем творчестве эту песенную стихию, как отразил он идеологию закрепощенного помещиками мужика. Песнями пропитан и большой эпический жанр Некрасова - народная поэма - «Коробейники», «Кому на Руси жить хорошо» («песня о двух великих грешниках», «соленая», «веселая», «солдатская», «голодная») и особенно «Мороз-Красный нос». Композиция этих поэм содержит в себе ряд приемов, характерных для устной крестьянской поэзии: отрицательные формы сравнений, параллелизмы, единоначатия и т. д. Поэмы эти изобилуют пейзажными зарисовками, действие их развертывается медленно, с серией повторяющихся традиционных формул («Кому живется весело, Вольготно на Руси? Роман сказал: помещику, Демьян сказал: чиновнику...» и т. д.), с троекратными ретардациями, с серией сказочных мотивов (самобранная скатерть в «Кому на Руси жить хорошо»). Ритмико-мелодический узор поэм необычайно изощрен - Некрасов практикует в них постоянные смены интонаций, стяжений, enjambements. Метрика варьируется очень сильно: «Мороз-Красный нос» написан амфибрахием, дактилем и хореем; столь же разнообразна и строфика: двустишия («Псовая охота», «Буря»), четверостишия («Орина, мать солдатская»), сплошной текст («Кому на Руси жить хорошо»). В действии поэм Некрасова отсутствует сюжетное напряжение, фабула экстенсивна и часто допускает перетасовывание глав (напр. «Кому на Руси жить хорошо»); сюжет движется или наблюдениями любопытных странников, или расспросами, или случайными встречами. Стилистике некрасовского эпоса свойственны полная и точная передача крестьянской речи, обилие диалектизмов, местных оборотов (в ранних стихах, напр. «В дороге», особенно подчеркнутое), исключительное умение воспроизводить индивидуальное своеобразие речи любого персонажа (ср. в одной только главе IV «Кому на Руси жить хорошо» - «Ярмонка» - елейную и умильную речь сельского дьячка с цитатами из священного писания, наглую речь отставного лакея, бойкую брань поссорившихся между собой баб). Эпитет Некрасов постоянен, как в крестьянской песне («ты стань-ка, добрый молодец, гляди мне в очи ясные...», «обвеял буйну голову, рассеял думы черные»), но вместе с тем он оригинален и меток («стонет кулик вороватый», «У Клима совесть глиняна» и т. д.). Огромную роль в стилистике его эпоса играют сравнения - с природой, окружающей крестьянина («Как дождь, зарядивший надолго, Негромко рыдает она»), с птицами, с насекомыми («речь барская, как муха неотвязная, Жужжит под ухо самое»), с домашними животными («корова холмогорская - не баба»), с утварью, с деревенскими учреждениями («у Клима речь короткая И ясная, как вывеска, Зовущая в кабак»). Композиция и стилистика некрасовского эпоса обусловлены той же крестьянской идеологией поэта, что и его тематика. Содержание и здесь находит себе адэкватную форму.

Противопоставление эксплоататоров эксплоатируемым не ограничивалось у Некрасова сферой усадебной деревенской действительности. Те же две общественных категории встретились ему и в столичном городе, куда он явился, лишенный поддержки отца, и где он прошел через ужасающие испытания голода. Урбанистические мотивы исключительно сильны уже в раннем творчестве Некрасова. Они звучат в его фельетонных обозрениях, они наполняют собой его ранние водевили и мелодрамы, но особенно широко развертываются они в некрасовской прозе и лирике.

Проза Некрасова, в частности его «Петербургские углы» и недавно найденная повесть «Жизнь и похождения Тихона Тростникова», во всей широте отображает тот затхлый мир столичных трущоб, который Некрасов едва ли не первым изобразил в русской литературе во всей его неприглядности. Выдержанная в ярко натуралистических тонах, проза Некрасова является прямой предшественницей прозы Николая Успенского, Левитова, Решетникова и др. разночинских беллетристов 60-х гг. Столь же замечательны и урбанистические стихотворения Некрасова, в которых он отображает жизнь обездоленных низов тогдашней столицы.

Петербург, нарисованный Некрасовым, ничем не напоминает тот торжественный и пышный образ императорской столицы, который изобразил Пушкин в прологе к «Медному всаднику» и Гоголь в финале «Невского проспекта». Революционный демократ, Некрасов дегероизирует Петербург: флаг «гордого дворца» кажется ему «простой тряпицей», дома «стоят, как крепости, пустые» («Несчастные»), Нева представляется ему «гробницей», а самый город «изношенным фатом без румян» («Сумерки»). Автору «Петербургских углов» чужды великолепие воинских парадов, роскошь столичных балетов; все свое сочувствие поэт отдает мелкому мещанству, столичной бедноте, «голи», живущей в «подвалах сырых, полутемных, зловонных, дымящихся». Одних представителей этой голи нужда и болезнь толкают на воровство, других - они вынуждают торговать своим телом. В этих нищенских трущобах свирепствуют и холод и голод.

«Уходи от голодных, больных,
Озабоченных, вечно трудящихся,
Уходи, уходи, уходи!
Петербургскую голь пощади!
Но мороз не щадит, прибавляется...»

«Всевозможные тифы, горячки,
Воспаленья идут чередом,
Мрут, как мухи, извозчики, прачки,
Мерзнут дети на ложе своем».

Бесконечной вереницей тянутся по страницам урбанистических произведений Некрасова похоронные процессии на «необозримые кладбища» Петербурга. Серией гипербол рисует Некрасов и неприглядные пейзажи «больного», «мглистого» и «туманного» Петербурга («О погоде») и его безотрадный будничный быт. Картины последнего изобилуют гротескными подробностями: гроб провожает старушка «в кацавейке, в мужских сапогах», «с похорон обратно дроги Пустые весело бегут» и пр. Отношение Некрасова к обитателям столичных трущоб лучше всего характеризуется образом избиения извозчиком беззащитной клячи («О погоде»), как бы символизирующим издевательства, к-рые испытывает и «петербургская голь»:

«Ноги как-то расставив широко,
Вся дымясь, оседая назад,
Лошадь только вздыхала глубоко
И глядела... (так люди глядят),
Покоряясь неправым нападкам».

Дышащие глубокой скорбью стихи Некрасова о столичной бедноте составляют переходный мост к открытой сатире на представителей буржуазии. Галерея сатирических образов Некрасова неисчерпаема. Бичеванию его подверглись все те, кто сидел на шее народа, кто защищал помещичье-буржуазный режим. Некрасов прошел по всем ступеням бюрократической лестницы, от мелких и подобострастных исполнителей, через делавших себе карьеру администраторов, добираясь до министра. Особняком стоят образы цензоров, чиновников, поставленных для расправы над литературой. Вторую категорию образует дворянство, прожигающее свои силы в бесчисленных кутежах, обуржуазившееся, пленившееся выгодами капиталистич. предпринимательства. Таков Гриша Зацепин: «И богомолец, и ротмистр лихой, И хлебосол - предводитель дворянства - Стал он со временем туз откупной - Эксплоататор народного пьянства» («Современники»). Буржуазную интеллигенцию - юристов, инженеров и профессуру, связавших свою судьбу с хищническим капиталом, - охватил бурный процесс идеологического перерождения. Вот между ними ученый Шнабс, к-рый, «окончив курс, на лекции студентам... с энергией внушал Любовь к труду, презрение к процентам, Громя тариф, налоги, капитал. Сочувственно ему внимали классы... А ныне он - директор ссудной кассы...» Вот адвокат, защищающий на суде отъявленного плута:

«И содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
Перед вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин!..»

Беспощадность, с к-рой Некрасов обличал мелкий, гнилой буржуазный либерализм пореформенной поры, сближает его поэзию с сатирами Салтыкова-Щедрина, писателя вообще чрезвычайно близкого к Некрасову. Но главным объектом сатиры Н. являются буржуа, всемогущие обладатели денег, наглые присвоители прибавочной стоимости, окруженные всеобщим преклонением. Здесь и купцы - «торгаши», и длинная галерея столичных ростовщиков, и подрядчики, наживающиеся на военных поставках. В изображении путей первоначального накопления русского капитала Некрасов - величайший мастер: вспомним Шкурина, наживающегося на выдирании щетины их хребта живых свиней, создавшего искусственное обезземеливание крестьян, заставившего рабочего больше пить кваса и «обходиться охотно без мяса». Но лучшим памятником этого накопления бесспорно является «Железная дорога», - по выражению М. Н. Покровского, - «теория трудовой стоимости в стихах». В этом произведении с невиданной художественной силой заклеймена та дворянско-буржуазная Россия, к-рая жирела и благоденствовала на костях обезземеленного крестьянства. В этом смысле «генерал в пальто на красной подкладке» и «красный, как медь, подрядчик» представляли неразрывных союзников в капиталистическом преуспевании России. К этому «прусскому» варианту капитализма Н. относился безусловно отрицательно, и тщетны все попытки отдельных исследователей (напр. Чуковского) доказать обратное ссылками на интерес Некрасова к процессу накопительства. Эта ненависть к правящему блоку (в к-ром политическая власть принадлежала конечно генералам на красной подкладке) закономерно сочеталась в Некрасове с пламенными симпатиями к той бедноте, к-рая наполняла столичные «углы» и трущобы. Урбанизм Некрасова неотрывен от изобличения капитализма. Его огонь открыт по самым различным группам буржуазно-дворянского блока. Чиновники и профессора, дворяне и банкиры, гусары и подрядчики соединены здесь в одну неразрывную фалангу общим стремлением к наживе, общей эксплоатацией народного труда. Из «Ростовщика», «Балета», «Нравственного человека» и «Современников» бьет ключом непримиримое отрицание эксплоататоров. Некрасов изобличает русский капитализм во всеоружии реалий. В отличие от марксистов, понимавших гигантскую революционную роль формировавшегося в процессе капитализации пролетариата, Некрасов не видел этих положительных следствий капитализма: в этом в значительной мере повинна эпоха - русский капитализм был еще очень слаб. Не почувствовав в рабочих, к-рых он неоднократно изображал в своих урбанистических произведениях («О погоде», «Песни о свободном слове», та же «Железная дорога»), будущих могильщиков русского капитализма, Некрасов воспел их как его жертву.

Богатейшее социальное содержание некрасовской сатиры реализовалось рядом поэтических жанров. Серия литературных пародий свидетельствует о его освобождении от канонов дворянской поэзии; порвав с социальной средой, Некрасов рвал связи и с поэтической культурой, созданной этим классом. В «Текле» им как бы развенчивается романтический образ пушкинской Татьяны, в «Карпе Пантелеиче и Степаниде Кондратьевне» берется под обстрел высокая экзотика «индийской повести» Жуковского «Наль и Дамаянти». Но чаще всего пародируется Лермонтов - его эмфатическая фразеология, его экзотическая кавказская тематика («В один трактир они ходили прилежно», «И скучно и грустно и некого в карты надуть», «Первый шаг в Европу», «Суд» и наконец «Колыбельная песня»). Другим сатирическим жанром Некрасова является куплет - стихотворная форма с характерным делением на строфы, с последовательным развитием темы и единообразным развертыванием основного сатирического лейтмотива; характерный образец - «Нравственный человек» с неизменным самодовольным рефреном: «Живя в согласьи с строгою моралью, Я никому не сделал в жизни зла», «Современная ода» с кольцевым рефреном, романс «Еще тройка» и особенно «Песни о свободном слове», чей рефрен «Осторожность, осторожность, осторожность, господа!» превосходно характеризует многочисленные опасности, стоявшие перед свободой слова в условиях политической реакции. От куплетов сам собой напрашивался переход к более широкому сатирическому полотну, к-рое объединило бы в себе эти разрозненные этюды. Такой большой формой является у Некрасова фельетонная поэма. Композиция поэмы «Современники», представляющей собой конгломерат сценок, монологов, диалогов, характеристик, вставных куплетов, вполне соответствует ее тематике, сутолоке большого ресторана, в различных залах к-рого одновременно празднуются юбилеи, происходят отчетные собрания акционеров и развертываются кутежи. Композиционной какафонией различных «голосов» Некрасов воссоздает «во весь социальный рост необозримую толпу "героев времени". В просторные рамки этого обозрения включены более мелкие жанры, подчиненные общему обличительному заданию; такова напр. шансонетка о «мадам Жюдик», к-рую поют «в зале № 3». Сатире Некрасова присущ портретный гротеск, изображение классово чуждых ему персонажей путем резкого преувеличения отдельных черт их наружности и характера: «Князь Иван - колосс по брюху, Руки - род пуховика, Пьедесталом служит уху Ожиревшая щека». Но еще любопытнее сюжетный гротеск - песня о бурлацком горе, к-рую Некрасов вкладывает в конце поэмы в уста опьяневших от разгула хищников:

«Все в этой песне: тупое терпенье,
Долгое рабство, укор.
Чуть и меня не привел в умиленье
Этот разбойничий хор!..»

Потрясающий контраст состава хора с содержанием песни приводит к бурной сцене покаяния Зацепы - «смелый художественный прием, достойный великого мастера, контраст, ужасающий своей трагичностью», писала современная Некрасову критика. Сущность некрасовских плутократов прекрасно характеризуется и их лексиконом, изобилующим огромным количеством терминов банковского и биржевого характера, серией горделивых афоризмов о могуществе денег, и резко «прозаической» рифмовкой («души» с «барыши», «артистом» с «аферистом», «собрата» с «плутократа», «Овидий», «Фидий» и «субсидий»), и серией комических сравнений, в к-рых буржуа и бюрократы сравниваются с животными («Но свиреп он в игре, как гиена», или в ругани одного спекулянта по адресу другого - «вместо сердца грош фальшивый у тебя в груди»). Патетическая насыщенность некрасовской сатиры подчеркивается целой системой ораторских приемов - риторических вопросов и восклицаний, периодами с рядом нагнетательных и усугубительных конструкций, с внезапным срывом, когда поэт осознает вдруг бесплодность своих обличений. Вспомним срыв лицемерной патетической декламации неожиданным окриком лакея:

«Первоприсутствуя в сенате,
Радел ли ты о меньшем брате!
Всегда ли ты служил добру?
Всегда ли к истине стремился?..
- Позвольте-с! Я посторонился
И дал дорогу осетру...»

Необходимо отметить здесь наконец исключительное разнообразие метров: кроме четырехстопного ямба Некрасов пользуется дактилем («Железная дорога», «Песни о свободном слове») и особенно часто - анапестом (преимущественно в произведениях, сопрягающих с сатирой большую лирическую насыщенность: «Размышления», «О погоде», «Убогая и нарядная»). При этом Некрасов часто соединяет различные размеры; так, в «Современниках» мы найдем четырехстопный хорей, двустопный дактиль, четырехстопный амфибрахий и т. д. Сатира Некрасова - не дурной отросток его творчества, как это казалось одно время нек-рой части его критики, а равноправная часть его. В ней с исключительной страстностью и гибкостью выражена жгучая ненависть поэта к эксплоататорам и угнетателям.

Мы изучали до сих пор стиль Некрасова в отдельных составляющих его жанрах, попробуем теперь выделить в нем общие объединяющие черты. Стиль Некрасова резко противостоит ведущим линиям дворянской поэзии. Если искусство этого класса, деградировавшего и мало-помалу уступавшего поле борьбы своим антагонистам, становилось все более аполитичным, то поэзия Некрасова полна общественных мотивов. Поэзия дворян развивается под знаком признания доктрины чистого искусства, поэзия Некрасова насквозь утилитарна, неизменно ставя искусству задачи раскрытия общественных противоречий. Тем самым Некрасов оказывается виднейшим реалистом в поэзии его поры, ибо нет ни одного другого поэта, к-рый бы раскрыл эти противоречия с большей широтой и конкретностью. И наконец стиль Некрасова демократичен, ибо, развивая свои идейные тенденции, он открывает для русской поэзии новые области социальной действительности, перенося свое внимание в трущобы петербургских углов, в избы крепостных и разоренных реформой деревень. Субъектом творчества помещичьей поэзии был интеллигент-дворянин; у Некрасова это место перешло к мужику, интересы к-рого защищает вся его поэзия. Стиль Некрасова - это стиль революционного крестьянского демократа.

Многообразие поэтического стиля Некрасова создавалось не только на базе преодоления чуждых литературно-поэтических традиций, но и внимательного отбора в литературе прошлого того, что было для него хотя бы относительно приемлемо.

Основная магистраль лирики Некрасова идет в направлении беспощадного отрицания канонов дворянской лирики, что не лишает однако Некрасова диалектической связи с теми ее элементами, к-рые выражали процесс формирования нового социального качества. Характерно напр., что наряду с пародиями на лермонтовскую экзотику Некрасов продолжал те его мотивы, которые характеризовали протест Лермонтова против социальной действительности; то же самое должно быть сказано и о молодом Огареве и Плещееве, с к-рыми у Некрасова найдутся некоторые связи. Некрасов явно опирается на «гражданственную» лирику первой половины XIX в. - на Державина (ср. напр. «Размышления у парадного подъезда» с «Вельможей»), на Рылеева, чья борьба за гражданскую поэзию с пушкинской плеядой общеизвестна и прямо продолжена Некрасовым (влияние «Войнаровского» на «Несчастных» и на «Русских женщин», отмеченное некоторыми критиками 70-х гг.). В создании «народного» эпоса Некрасов широко использовал крестьянскую устно-поэтическую традицию - вначале через отраженное преломление дворянской поэзии (Жуковский в «Мечтах и звуках»), позднее - через посредство фольклорных публикаций Киреевского, Рыбникова, Шейна и наконец через непосредственное собирание Некрасова нужного ему устно-поэтического материала, мелких говорных жанров - пословиц, поговорок, загадок (последние служат основой многих образных выражений, напр. «Да правды из мошенника И топором не вырубишь, Что тени из стены»), песенных форм (семейно-бытовых песен - «Спится мне младешенькой, дремлется, мой постылый муж подымается»), причитаний («Падите, мои слезыньки») и т. д. Но особенно любопытна историко-литературная позиция Некрасова-сатирика. Отталкиваясь от высокой экзотики дворянского романтизма и пародируя ее, Некрасов опирается на фельетонно-куплетную поэзию, так широко развернувшуюся в 30-х годах (Ф. А. Кони, Григорьев, Каратыгин и др.). Он сумел однако преодолеть безыдейность этой продукции, в большинстве своем рассчитанной на потребу средней и мелкой городской буржуазии - купечества, низшего чиновничества и пр. Процесс преодоления протекал у Некрасова чрезвычайно быстро: если в «Говоруне» (1843) он еще находится во власти непритязательного зубоскальства, то уже «Нравственный человек» знаменует создание им обличительного куплета; тридцатью годами позднее мотивы «Нравственного человека» широко развернутся в сатирической поэме «Современники».

Содержание творчества Некрасова должно было обеспечить ему крупную революционизирующую роль. Этого успешно достигал и его народный эпос, проникнутый сильнейшими симпатиями к угнетенному крестьянству и жгучей ненавистью к помещикам, и язвительная сатира на хищническую российскую буржуазию, и наконец некрасовская лирика, неизменно возбуждавшая читателя трагизмом развернутых в ней социальных противоречий. Именно поэтому Некрасова взяла под свое ближайшее наблюдение цензура, справедливо не находившая в его стихах «ни одной отрадной мысли, ни тени того упования на благость провидения, которое всегда постоянно подкрепляет злополучного нищего и удерживает его от преступления» (отзыв цензора Лебедева о «Еду ли ночью по улице темной»), справедливо видевшая в «Последыше» «пасквиль на все дворянское сословие» и потому боровшаяся с творчеством «самого отчаянного коммуниста» (выражение Булгарина) безжалостным уродованием стихов, запрещением отдельных стихотворений и целых изданий. Реакции читателей на творчество Некрасова не могли быть и не были едиными. Оно встретило решительное осуждение в среде тех собственнических классов, чьим интересам противоречили его тенденции. Стихами Некрасова не случайно возмущались в воспитанном на дворянской эстетике кружке Вас. Боткина, Дружинина и Тургенева: защитникам пушкинских традиций била в глаза подчеркнутость некрасовских варваризмов, прозаизм его рифмовки («сожалели по Житомиру... Семейство пустит по миру»). «Любители русской словесности, - торжественно предрекал Тургенев в 1869, - будут еще перечитывать лучшие стихотворения Полонского, когда самое имя г. Некрасова покроется забвением. Почему же это? А потому, что в деле поэзии живуча только одна поэзия и что с белыми нитками, всякими пряностями приправленных, мучительно высиженных измышлениях "скорбной музы г. Некрасова - ее-то, поэзии-то, и нет на грош". Отталкивая от себя дворянскую критику, Некрасов нашел вторую группу своих читателей в пореформенном крестьянстве. Над симпатиями Некрасова к народу всячески потешалась буржуазно-дворянская критика. «Брось воспевать любовь ямщиков, огородников и всю деревенщину. Это фальшь, которая режет ухо», поучал Боткин в ту пору, когда он и другие члены его кружка еще не потеряли веры в Некрасова. Широкая популярность Некрасова в крестьянской и рабочей среде конца XIX в. и начале XX в. - факт бесспорный, удостоверяемый длинным рядом анкетных свидетельств и признаний. С середины 70-х гг., когда начало «Коробейников» вошло в лубочные песенники, и до наших дней Некрасов - один из любимейших поэтов этих читателей, производивший на них впечатление неотразимое, «громадное, самое сильное из всех». Однако главных своих поклонников Некрасов встретил в среде революционных разночинцев. Уже В. Белинский восторгался сочувствием Некрасова к «людям низкой породы». «Стихи Некрасова у всех на руках, - писал в 1864 В. Зайцев, - и будят ум и увлекают как своими протестами, так и идеалами». «Некрасова как поэта, - признавался тремя годами ранее радикальный разночинец Д. Писарев, - я уважаю за его горячее сочувствие к страданиям простого человека, за "честное слово", которое он всегда готов замолвить за бедняка и угнетенного. Кто способен написать "Филантроп", "Эпилог к ненаписанной поэме", "Еду ли ночью по улице темной", "Саша", "Живя в согласии со строгою моралью - тот может быть уверен в том, что его знает и любит живая Россия". «Его слава будет бессмертна, - писал Чернышевский из Сибири, - вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов». Революционно-демократическая критика имела все основания давать творчеству Н. столь высокую оценку. Поэзия его неустанно звала на тернистую дорогу борьбы за угнетенный народ; выступать в эпоху буржуазно-дворянской реакции 60-70-х гг., в эпоху жесточайших репрессий против народничества и полного политического закрепощения крестьянства, за «народ» против эксплоататоров значило выступать за революцию. Когда Волконская признавалась: «Бессильно стоял передо мной Сергей, Тюрьмою измученный, бледный, И много неведомых прежде страстей Посеял в душе моей бедной» - это внутреннее перерождение характеризовало не только жен декабристов, но в еще большей степени присуще было сотням и тысячам девушек и женщин-«разночинок», рвавших все связи с тиной семейно-патриархального уклада и политически прозревавших. Н. проводил прямую связь между декабристами и революционной молодежью. «Быть может, - обещал он в том же самом эпилоге, - мы, рассказ свой продолжая, Когда-нибудь коснемся и других, Которые, отчизну покидая, Шли умирать в пустынях снеговых». Но и без этого прямого указания на революционных разночинцев исторические поэмы Н. должны были возбуждать в их среде огромный революционный энтузиазм, как и все его творчество в целом. Свидетельства Л. Дейча, Г. В. Плеханова, М. Ольминского и мн. др. это подтверждают.

Некрасов пользовался огромной популярностью у поэтов революционной демократии 60-80-х гг., к-рые видели в нем главу новой поэтической школы. Такие поэты революционной демократии, как В. Курочкин, Гольц-Миллер, Гнут-Ломан и Жулев, такие радикалы, как Вейнберг, Минаев, такие народники, как Симборский, П. Якубович, следовали в своей творческой работе заветам Некрасова, учились у него новым художественным приемам. Идеи женской эмансипации, внимание к жизни городских низов, глубокое сочувствие задавленному крестьянству, резкое отрицание дворянской идеологии и дворянской поэзии - все эти отличительные черты некрасовской поэзии были характерны и для творчества перечисленных поэтов. У Некрасова они развернулись особенно широко, что было обусловлено как размером его творческого дарования, так и сложностью его творческого пути.

Некрасов перерос свою эпоху. Его ценность для современного пролетарского читателя не только в том, что в его творчестве едва ли не впервые в русской поэзии отображена жизнь рабочего класса пореформенной поры (пейзаж дальних предместий с клубами дыма «из труб колоссальных» в стих. «О погоде», образы типографских рабочих в «Песнях о свободном слове», землекопов - в «Железной дороге» и т. д.), но и в том, что он служил всем своим творчеством тому делу социального переустройства, к-рое так широко развертывается в настоящее время рабочим классом. Разве не актуальна напр. в наше время лирика Некрасова с ее основной темой социальной переплавки личности, разве не стоят в наше время эти проблемы перед мелкобуржуазной интеллигенцией, тяготеющей к пролетариату, но зачастую бессильной преодолеть в себе связи с буржуазным миром? Разве не актуальны мотивы некрасовских поэм о страданиях крестьян в дворянско-буржуазном строе? Разве нам не нужна его сатира на этот строй и разве отошла в вечность его пламенная ненависть к эксплоататорам? Поскольку в мире еще не уничтожена эксплоатация и мир еще делится на угнетаемых и угнетателей, социальный пафос некрасовского творчества остается действенным и организующим. Может быть ни в чем Н. не созвучен нам в такой степени, как в преклонении перед «бодрым» трудом «неутомимого» народа. Поэт, знавший только рабский труд крепостных или освобожденных от земли крестьян и не менее тяжкую работу бесправных фабричных, сумел сквозь остроту противоречий, обуревавших его социальное сознание, пронести глубокую уверенность в созидательную способность трудящихся и в то, что рано или поздно придет «черед иных картин», наступление иного социального порядка. Это дает ему право на величайшее уважение класса, строящего социализм.

Задача использования некрасовского наследства является одной из тех проблем, которые стоят в порядке дня советской литературы. Современные поэты должны учиться у Некрасова демократизму стиля, его глубокому уменью ставить искусство на службу общественным устремлениям рабочего класса, его реалистическому изображению действительности. Искусство поэта формировалось на мелкобуржуазной основе, но оно служило революции, воспитывало революционеров и является одним из самых близких пролетариату и непосредственных предшественников социалистического реализма.

Николай Алексеевич Некрасов (1821─1877) - выдающийся русский поэт, писатель и публицист, ставший классиком отечественной литературы. Наибольшую известность получили его произведения «Кому на Руси жить хорошо», «Тройка», «Поэт и гражданин», «Дедушка Мазай и зайцы». В течение длительного времени он занимался активной общественной деятельностью, руководя журналами «Современник» и «Отечественные записки».

Николай Алексеевич прославился как апологет народных страданий, пытаясь показать через свои произведения истинную трагедию крестьянства. Также он известен как поэт-новатор, активно вводивший в русскую поэзию народные прозаизмы и речевые обороты.

Детство и юность

Николай Алексеевич Некрасов родился 22 ноября 1821 года в Винницком уезде Подольской губернии в семье крупного ярославского помещика Алексея Некрасова. В это время полк, в котором он служил, квартировал в этих местах. Матерью великого поэта была полька Елена Закревская. Вскоре после рождения сына отец бросил военную службу, и семья переселилась под Ярославль в родовое имение Грешнево.

Будущий поэт рано познакомился с реалиями крепостной русской деревни и тяжелого крестьянского быта. Все это производило гнетущее впечатление и оставило в его душе глубокий след. Мрачная и унылая жизнь в этих местах откликнется в будущих стихотворениях поэта «Родина», «Несчастные», «В неведомой глуши».

Осложняли суровые реалии плохие отношения матери и отца, что пагубно отражалось на жизни многодетной семьи (у Некрасова было 13 сестер и братьев). Там же, в родном краю, Некрасов впервые заболел поэзией. Вселила любовь к искусству его любимая матушка, которая была хорошо образована. Уже после ее смерти поэт нашел множество книг на польском языке, на полях которых она оставляла заметки. Свои первые стихи, написанные в семилетнем возрасте, маленький Коля также посвятил маме:

Любезна маменька, примите
Сей слабый труд
И рассмотрите,
Годится ли куда-нибудь.

После поступления в гимназию Некрасов покинул родной очаг и наслаждался свободой. Он жил в городе на частной квартире вместе с младшим братом и был предоставлен сам себе. Наверное, поэтому учился он неважно, да и с учителями нередко вступал в словесные перепалки и писал о них сатирические стихи.

В 16 лет Николай переезжает в Петербург. Смена обстоятельств оказалась вынужденной, так как после отчисления из гимназии ему грозила военная карьера с непереносимым для свободолюбивого Коли казарменным духом. В 1838 году он приезжает в столицу с рекомендательным письмом для поступления в кадетский корпус, но вместо этого начинает подготовку к поступлению в университет. Подчеркивая свое желание порвать с ненавистным прошлым, в котором единственным светлым пятном были воспоминания о матери, поэт пишет стихотворение «Мысль».

Первый поэтический сборник Некрасова под названием «Мечты и звуки» не был принят ни критиками, ни самим автором. После этого он надолго отошел от лирики, а все попадающие ему в руки экземпляры книги немедленно уничтожал. До самой смерти Николай Алексеевич не любил вспоминать об этих пьесах и стихах.

На литературном поприще

После такого поворота отец отказал в материальной поддержке, поэтому Некрасов вынужден был перебиваться случайными заработками и даже рисковал умереть голодной смертью. Тем не менее он свято верил в литературу как наиболее совершенную форму свободной и разумной деятельности. Даже самая тяжелая нужда не заставила его уйти с этого поприща. В память об этом периоде он начал писать, но так и не закончил роман «Жизнь и похождения Тихона Тростникова».

В период с 1840 по 1843 года Николай Алексеевич занялся написанием прозы, параллельно сотрудничая с журналом «Отечественные записки». Из-под его пера вышло множество рассказов - «Утро в редакции», «Карета», «Помещик 23 лет», «Опытная женщина» и многие другие. Под псевдонимом Перепельского он пишет драмы «Муж не в своей тарелке», «Феокфист Онуфриевич Боб», Дедушкины попугаи», «Актер». Вместе с этим он стал известен как автор многочисленных рецензий и фельетонов.

В 1842 году состоялось долгожданное примирение с отцом, которое открыло ему дорогу домой. «С усталой головой, ни жив ни мертв», - так он описывает возвращение в Грешнево. К тому времени уже престарелый отец простил его и даже гордился способностью сына преодолевать трудности.

На следующий год Некрасов знакомится с В. Белинским, который поначалу не очень серьезно относился к его литературному дару. Все изменилось после появления стихотворения «В дороге», заставившего знаменитого критика назвать его «истинным поэтом». Еще больше Белинский восхитился знаменитой «Родиной». Некрасов не остался в долгу и назвал встречу с ним своим спасением. Как оказалось, поэту с его огромным талантом очень нужен был человек, который озарил бы его своими идеями.

Певец души народной

После написания стихотворения «В дороге», обнажавшего душу интеллигентного человека, которому были не чужды народные страдания, он создает еще около десятка произведений. В них автор аккумулирует всю свою ненависть к бессмысленному мнению толпы, готовой клеймить лживой и пустой болтовней любую жертву тяжелой жизни. Его стихи «Когда из мрака заблужденья» стали одной из первых попыток русских авторов показать светлый образ женщины, загибавшейся от нищеты и несчастий.

В период с 1845 по 1854 год поэт писал не так много, создавая бессмертные стихи «Памяти Белинского», «Муза», «Маша», «Несжатая полоса», «Свадьба». В них трудно не заметить того призвания, которое нашел в своей судьбе великий поэт. Правда, он пока еще с особой осторожностью шел по этому пути, чему способствовали и не лучшие годы для литературы, связанные с усилением реакционного николаевского режима.

Общественная деятельность

Начиная с 1847 года, поэт встал у руля журнала «Современник», став его издателем и редактором. Под его руководством издание превратилось в полноценный орган революционно-демократического лагеря, с ним сотрудничали самые передовые литературные умы России. Несмотря на отчаянные попытки спасти журнал, когда Некрасов продекламировал свои стихи на обеде в честь знаменитого графа Н. Муравьева («вешателя»), в 1866 году «Современник» был закрыт. Поводом к столь решительному шагу властей стали выстрелы Каракозова в Летнем саду, чуть не стоившие жизни императору. До последних дней жалел поэт о своем поступке, назвав это «звуком неверным».

Спустя два года Некрасов все же вернулся к издательской деятельности, приобретя право на издание «Отечественных записок». Этот журнал станет последним детищем Николая Алексеевича. На его страницах он публиковал главы знаменитой поэмы «Кому на Руси жить хорошо», а также «Русские женщины», «Дедушка» и ряд сатирических произведений.

Поздний период

Гораздо более плодотворным был период с 1855 по 1864 год, который начался с воцарения нового императора Александра II. В эти годы Некрасов предстает как истинный творец поэтических картин народной и общественной жизни. Первым произведением в этом ряду стала поэма «Саша». Так получилось, что на это время пришелся общественный подъем, в том числе и зарождение народнического движения. Откликом на это неравнодушного поэта и гражданина стало написание поэмы «Коробейники», «Песни Еремушке», «Размышления у парадного подъезда» и, конечно, «Поэт и гражданин». Стремясь поддержать порыв революционной интеллигенции, он призывает к подвигу и самопожертвованию ради народного счастья в стихотворении «Сеятелям».

Поздний творческий период характеризуется присутствием в стихах элегических мотивов. Они нашли выражение в таких стихотворениях, как «Утро», «Элегия», «Три элегии», «Уныние». Особняком стоит самое известное произведение поэта «Кому на Руси жить хорошо», ставшая венцом его творческой деятельности. Ее можно назвать настоящим путеводителем по народной жизни, где нашлось место народным идеалам свободы, выразителем которых стал герой произведения Гриша Добросклонов. Поэма содержит большой пласт крестьянской культуры, донесенной до читателя в форме поверий, поговорок, разговорного народного языка.

В 1862 году после расправы со многими друзьями-радикалами Некрасов возвращается в родные места на Ярославщине. Пребывание на малой родине вдохновило поэта на написание поэмы «Рыцарь на час», которую автор особенно любил. Вскоре он купил собственную усадьбу Карабиха, куда приезжал каждое лето.

Поэт и гражданин

В русской литературе Николай Некрасов занял свое, совершенно особенное место. Он стал настоящим народным поэтом, выразителем его чаяний и страданий. Обличая пороки властьпридержащих, он, как мог, заступался за интересы угнетенной крепостничеством деревни. Тесное общение с соратниками по «Современнику» помогло сложиться глубоким нравственным убеждениям, связанным с его активной гражданской позицией. В своих произведениях «О погоде», «Плач детей», «Размышления у парадного подъезда» он делится с читателями своими революционными идеями, рожденными во имя народного счастья.

В 1856 году увидел свет литературный сборник «Стихотворения», ставший своеобразным манифестом прогрессивной литературы, мечтавшей навсегда снять оковы крепостничества. Все это способствовало росту авторитета Николая Алексеевича, который стал нравственным ориентиром для многих представителей тогдашней молодежи. И не случайно его гордо называли самым русским поэтом. В 1860-е годы утвердилось понятие «Некрасовская школа», в которую «зачисляли» поэтов реального и гражданского направления, писавших о народе и говоривших со своим читателем его языком. Среди самых известных авторов этого течения выделяются Д. Минаев и Н. Добролюбов.

Отличительной чертой творчества Некрасова была его сатирическая направленность. В своих стихах «Колыбельная песня», «Современная ода» он высмеивает знатных лицемеров и буржуазных филантропов. А в «Суде» и «Песне о свободном слове» виден яркий остросатирический политический подтекст. Поэт изобличает цензуру, помещиков-крепостников и иллюзорную свободу, данную императором.

Последние годы жизни Некрасов страдал от тяжелого онкологического заболевания желудка Он согласился на проведение операции знаменитым доктором Бильротом, но она оказалась безуспешной. Не спасла от тяжелого недуга и поездка в Крым - 27 декабря 1877 Николая Алексеевича не стало. Его похороны превратились в беспрецедентное выражение народных симпатий тысяч людей, пришедших в морозный зимний день почтить память великого поэта.

Личная жизнь

В самые тяжелые времена безденежья Некрасову помог известный в Петербурге держатель литературного салона Иван Панаев. В его доме поэт познакомился со многими выдающимися деятелями литературы - Достоевским, Тургеневым, Салтыковым-Щедриным. Особняком стояло знакомство с красавицей Авдотьей Панаевой, супругой Ивана. Несмотря на ее твердый нрав, Некрасов сумел добиться расположения женщины. После пришедших успехов Николай Алексеевич приобрел большую квартиру на Литейном, куда въехала и семья Панаевых. Правда, супруг давно охладел к Авдотье и не питал к ней никаких чувств. После смерти Панаева долгожданный брак с Авдотьей не состоялся. Она быстро вышла замуж за секретаря «Современника» А. Головачева и съехала с квартиры.

Терзаемый неразделенной любовью, Некрасов вместе с сестрой Анной отправляется за рубеж, где встречает новую пассию ─ француженку Седину Лефрен. В течение пяти лет они будут поддерживать отношения на расстоянии, однако, получив от преуспевающего издателя много денег, она навсегда исчезла из его жизни.

В конце жизни Некрасов сблизился с Феклой Викторовой, которую по легенде выиграл в карты. Она была девушкой незнатного происхождения и часто стеснялась своего присутствия среди образованного общества. Испытывая к ней скорее отцовские чувства, поэт наградил девушку своим отчеством и поспособствовал приобретению нового имени ─ Зиночка. Косвенным доказательством этого служит тот факт, что все свои поздние стихи он посвящал А. Панаевой.

Тем не менее незадолго до смерти, уже сильно ослабший и истощённый, поэт решился на венчание с Феклой, которое состоялось во временном храме, сооруженном прямо в столовой его дома.

Н. А. Некрасов (1821-1877)

Поэт увлекающийся и страстный

Дворянское происхождение Некрасова наложило неизгладимый отпечаток на становление его как поэта. Его отец, отставной офицер и знаменитый ярославский помещик, отвез семью в Грешнево (родовое имение), где и прошло детство патриотичного поэта, неслучайно полюбившего русскую природу. Среди яблонь широко раскинувшегося сада неподалеку от полноводной Волги, которую юный поэт любил называть колыбелью проходили первые годы его жизни.

В памяти Некрасова всегда были живы воспоминания о знаменитой Сибирке, о которой он неохотно вспоминал: «Все, что ехало и шло по ней было ведомо: почтовые тройки или закованные в цепи арестанты в сопровождении жестоких конвойных». Это и служило пищей для детского любопытства. Огромная семья (13 сестер и братье), судебные процессы по имению, запущенные дела заставили отца Некрасова взять исправника.

Поступив в 1832 г. в Ярославскую гимназию, Некрасов проучился 5 классов, однако учился удовлетворительно и особенно не ладил с гимназическим руководством из-за острых сатирических эпиграмм, а поскольку отец всегда грезил о военной карьере сына, 16-летний поэт отправился для определения в полк Петербурга. Дело было почти налажено, однако Некрасов повстречался с гимназическим товарищем Глушицким, возбудившим в поэте неведомую жажду учиться: он даже пренебрег угрозами отца оставить его без поддержки. Так Некрасов поступает на филологический факультет вольнослушателем.

Однако путь его был тернист: поэт терпел страшную нужду и голод. Бывало время, когда он отправлялся в ресторан, где позволительно было читать газеты, пододвигал тарелку с хлебом и ел. Живя впроголодь, Некрасов слег и задолжал за комнату, снимаемую у солдата, после чего тот отправил его на улицу. Нищий сжалился над больным человеком и предложил ему приют: здесь юный Некрасов и нашел себе заработок, впервые написав кому-то прошение за 15 копеек.

Со временем дела шли в гору: он занялся преподаванием, писал статьи в журналы, публиковался в «Литературной газете», сочинял сказки и азбуки в стихах для лубочных издателей, даже ставил легкие водевили на сцене под псевдонимом Перепельского. Появились и первые сбережения, после чего Некрасов решился на выпуск сборника стихов в 1840 г. под наименованием «Мечты и звуки».

Лучший представитель «музы мести и печали»

Как человек страстный, Алексей Сергеевич всегда нравился женщинам. Полюбила его и варшавянка Закревская, дочь состоятельного посессионера. Родители наотрез отказались выдать получившую блестящее образование дочь за армейского офицера средней руки, однако брак все же состоялся без родительского благословения.

О матери Некрасов всегда отзывался как о жертве грубой среды и вечной страдалицы, хлебнувшей русского горя. Светлый образ матери, скрасивший своей благородностью малопривлекательную обстановку детства, отразился в поэме «Мать», «Последних песнях», «Рыцаре на час». Очарование воспоминаний о матери в творчестве Некрасова сказалось особенным его участием к нелегкой женской доле. Едва ли кто-то из русских поэтов мог бы сделать столько для матерей и жен, как этот суровый и мнимо очерствелый народный поэт.

На заре 40-х годов он стал сотрудником «Отечественных записок». Здесь Некрасов знакомится с Белинским, который проникся творчеством поэта и по достоинству оценил его светлый ум. Но Виссарион Григорьевич сразу понял, что в прозе Некрасов слабоват и что, кроме заурядного журнального писаки, из него ничего не выйдет, однако стихотворения его любил, особенно отмечая «В дороге».

Поэт-пророк

Его «Петербургский сборник» снискал особую славу; в нем появились и «Бедные люди» Ф. М. Достоевского. Настолько хорошо шли его издательские дела, что в тандеме с Панаевым он приобрел «Современник» к 1846 году. Первая поэма «Саша» стала великолепным лирическим вступлением и являла собой песню радости возвращения на Родину. Высокую оценку получила поэма в 40-х годах. «Коробейники» изложены в народном духе особым, оригинальным слогом. Кюхельбекер первым назвал тогда поэта пророком.

Самое выдержанное и знаменитое произведение Некрасова – «Мороз Красный Нос». Являя собой апофеоз крестьянской жизни, поэт обличает светлые стороны русской натуры; однако сентиментального здесь нет благодаря филигранному оттачиванию величавого стиля. «Кому на Руси жить хорошо» написана оригинальным размером (свыше 5000 стихов).

Стихотворения Некрасова наряду с поэмами надолго обеспечили ему одно из значимых мест в русской литературе. Из его произведений можно составить большой труд высокохудожественного достоинства, значимость которого не погибнет, пока жив великий русский язык.

О предназначении поэта

Хвалебные отзывы лирике Некрасова посвящали Полевой, к его поэмам с трепетом и благоговением отнесся Жуковский, даже Белинский был несказанно рад появлению Некрасова как уникальному явлению в русской литературе. Великолепный слог в произведении «Когда из мрака заблужденья я душу падшую воззвал» отметили даже нерасположенные к Некрасову критики Аполлон Григорьев и Алмазов.

Поэт скончался от тяжелой болезни в последние дни декабря 1877 г. Несколько тысяч человек, невзирая на лютые морозы, проводили его тело до места вечного успокоения в Новодевичьем кладбище. Несколько прощальных слов у могилы сказал Ф. М. Достоевский, поставив имя Некрасова в ряд с Пушкиным и Лермонтовым.