Русская языковая культура. Язык и культура
Проблема «язык и культура» относится к числу дискуссионных и до конца не решенных в языкознании. Спорным является прежде всего вопрос о том, что такое культура? Представители американской школы «культурной антропологии» рассматривают культуру как сумму всех небиологических аспектов человеческой жизни. Социо- и психолингвистика, а также исторический материализм предлагают рассматривать культуру расчлененно, т.е. в ее материальном и духовном аспектах. «Материальная культура - это совокупность вещественных, зримых произведений труда человека, - пишет философ П. Н. Федосеев в статье «Некоторые вопросы развития советского языкознания», - духовная культура - производство, распределение и потребление духовных ценностей». Материальная и духовная культура находятся в органическом единстве.
Хотя понятие «культура» относится к числу фундаментальных в современном обществознании, оно имеет множество смысловых оттенков и многообразие трактовок, свидетельствующих о сложности этого феномена. Об этом красноречиво говорят разные определения культуры, ср.: культура - это «единство художественного стиля во всех проявлениях жизни народа» (Ф. Ницше); это «формы поведения, привычного для группы, общности людей, социума» (К. Юнг); это «специфический способ мышления, чувствования и поведения» (Т. Эллиот); это «совокупность достижений и институтов, отдаливших нашу жизнь от жизни звероподобных предков и служащих двум целям: защите человека от природы и упорядочиванию отношений людей друг с другом» (3. Фрейд); это «механизм, создающий совокупность текстов» (Ю. Лотман), это «единый срез, проходящий через все сферы человеческой деятельности» (М. Мамардашвили); это «состояние духовной жизни общества» (М. Ким); «совокупность определенных ценностей» (Б. Суходольский), ср. также скептическое суждение Л. Н. Толстого, высказанное им в эпилоге романа «Война и мир»: «Духовная деятельность, просвещение, цивилизация, культура, идея - все это понятия неясные, неопределенные» .
Чем можно объяснить такое многообразие трактовок культуры? Прежде всего тем, что культура - это творение человека, поэтому в ней отражается вся глубина и неизмеримость его бытия: как неисчерпаем и разнолик человек, так многогранна его культура, ср. в связи с этим определение культуры, которое дает известный французский культуролог А. де Бенуа: «Культура - это специфика человеческой деятельности, то, что характеризует человека как вид. Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене истории надлежит рассматривать как феномен культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью человека, является частью определения человека как такового» . Кроме того, понимание культуры во многом определяется исследовательской установкой ученого, так как культура является объектом изучения самых разных наук: культурологии, философии, истории, социологии и др.
Дискуссионным является и вопрос о соотношении понятий «язык» и «культура»: одни ученые полагают, что язык относится к культуре как часть к целому, другие - что язык лишь форма выражения культуры, третьи - что язык не является ни формой, ни элементом культуры. В качестве иллюстрации разного решения этой проблемы можно привести высказывания двух крупнейших представителей культурологии, основателей американской и русской школ этнолингвистики - Э. Сепира и Н. И. Толстого: «Культуру, - говорит Э. Сепир, - можно определить как то, что данное общество делает и думает, язык же есть то, как думает» . «Отношения между культурой и языком, - пишет Н. И. Толстой, - могут рассматриваться как отношения целого и его части. Язык может быть воспринят как компонент культуры или орудие культуры (что не одно и то же), в особенности, когда речь идет о литературном языке или языке фольклора. Однако язык в то же время и автономен по отношению к культуре в целом, и его можно рассматривать отдельно от культуры (что и делается постоянно) или в сравнении с культурой как с равнозначным и равноправным феноменом» .
Достижения таких направлений в языкознании, как этно- и психолингвистика свидетельствуют о том, что язык как общественное явление должен быть отнесен к сфере духовной культуры и рассматриваться в качестве одного из ее компонентов. Вместе с тем нельзя не признать, что существует ряд областей культуры - музыка, хореография, изобразительное искусство, которые с языком непосредственно не связаны.
Если понимать культуру как процесс и продукт духовного производства, ориентированного на создание, хранение, распространение и потребление духовных ценностей, норм, знаний, представлений, то следует признать, что именно язык способствует формированию духовного мира общества и человека, обеспечивая их дифференцированной системой знаний, способствуя духовной интеграции как общества в целом, так и различных его групп. Язык, таким образом, «выступает неким концентратом культуры нации, воплощенной в различных группах данного культурноязыкового сообщества» . Однако язык обслуживает не только сферу духовной культуры, он непосредственно связан с материальной культурой, производством, с социальными отношениями, он является средством общения, орудием борьбы, т.е. выступает как составной элемент социальной сферы. Несмотря на это «следует признать, что язык в основе своей - явление духовной культуры» .
Итак, язык является своеобразным фундаментом культуры, ибо с помощью языка происходит усвоение культурных норм и социальных ролей, без которых жизнь человека в обществе невозможна.
Культурологи так характеризуют соотношение языка и культуры: язык - зеркало культуры, в котором отражается не только реальный окружающий мир человека, но и менталитет народа, т.е. его специфический способ мировосприятия, его национальный характер, традиции, обычаи, мораль, система норм и ценностей, картина мира;
язык - кладовая, копилка культуры, так как все знания, умения, материальные и духовные ценности, накопленные народом, хранятся в его языковой системе, в устной и письменной речи. Благодаря этому человек не начинает каждый раз заново свое развитие, а усваивает опыт предшествующих поколений;
язык - носитель культуры, так как благодаря эпистемической функции языка она передается из поколения в поколение, и дети, овладевая родным языком, осваивают и обобщенный опыт предшествующих поколений;
язык способствует идентификации объектов окружающего мира, их классификации и упорядочению сведений о нем;
язык облегчает адаптацию человека в условиях окружающей среды; язык помогает правильно оценить объекты, явления и их соотношение; язык способствует организации и координации человеческой деятельности;
язык - это инструмент культуры, формирующий личность человека, который именно через язык воспринимает традиции и обычаи своего народа, специфический культурный образ мира .
В этом взаимодействии языка и культуры можно выделить следующие аспекты:
- - культура в языке, т.е. отражение в языковых текстах и в самих языковых средствах определенного культурного содержания, связанного с мировосприятием этноса, ментальной категоризацией мира природы и общества, верованиями и (или) верой;
- - язык в культуре, т.е. использование языковых формул как составной части культурных установок (например, формул этикетного поведения, включающих выбор местоимений при обращении, форм личных имен, определенных форм глаголов и нроч.);
- - культура языка и речи, т.е. практика борьбы за чистоту языка, поскольку речь человека отражает две стороны его духовной личности: языковую компетенцию, т.е. объем владения языком, и культурную компетенцию, т.е. степень включенности в нормы культуры, составляющей духовную жизнь общества;
- - язык культуры, т.е. система базисных понятий национальной культуры, которые пронизывают ее разнообразные материальные и духовные формы (например, жизнь ~ смерть , война ~ мир , добро ~ зло и др.) .
Как совокупность материальных и духовных ценностей общества культура опосредована мыслительной деятельностью человека. При этом орудием мыслительной деятельности человека является язык.
В связи с этим встает вопрос: как соотносятся между собой язык - мышление ~ культура. Этот вопрос имеет разное решение. Одни ученые считают, что язык является определяющим фактором по отношению к мышлению а следовательно, и к культуре; другие исходят из признания независимости языка и мышления, так как содержательная сторона языковых единиц и грамматических категорий имеет внелогический характер.
Идею о том, что язык определенным образом влияет на мышление человека впервые высказал В. Гумбольдт: «Человек преимущественно... живет с предметами так, как их преподносит ему язык. Посредством того же самого акта, в силу которого он сплетает язык внутри себя, он вплетает себя в него; и каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка» .
Этой точки зрения придерживаются представители европейского неогумбольдтианства (Л. Вайсгербер, Г. Гольц, Г. Ипсен, П. Гартман и др.)* В американской этнолингвистике эта идея лежит в основе работы Э. Сепира «Язык»: «Люди живут не только в материальном мире и не только в мире социальном, как это принято думать: в значительной степени они все находятся во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе. Представление о том, что человек ориентируется во внешнем мире, по существу, без помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством решения специфических задач мышления и коммуникации, - это всего лишь иллюзия. В действительности же “реальный мир” в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы... Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками... Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества» . Наиболее яркое выражение эта идея получила в гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира и его ученика Б. Уорфа.
Ее основные положения сводятся к следующему:
язык определяет характер (тип) мышления, сам его логический строй.
Так, говоря о соотношении грамматического строя языка и процесса логического мышления, Б. Уорф пишет: «Было установлено, что основа языковой системы любого языка (иными словами, грамматика) не есть просто инструмент для воспроизведения мыслей. Напротив, грамматика сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза. Формирование мыслей - это не независимый процесс, строго рациональный в старом смысле этого слова, но часть грамматики того или иного языка и различается у различных народов в одних случаях незначительно, в других - весьма существенно, так же как грамматический строй соответствующих народов» ;
характер познания действительности зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты, так что при существенных различиях языков, которыми они пользуются, процесс их познавательной деятельности и его результаты также будут отличаться друг от друга существенным образом. «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком, - пишет Б. Уорф. - Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» ;
человеческое знание не имеет объективного, общезначимого характера. «Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, - пишет он, - который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве, или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем». Поэтому этот принцип формулируется как принцип лингвистической относительности , по аналогии с физической теорией относительности.
Гипотеза Э. Сепира - Б. Уорфа отрицает, таким образом, общечеловеческий характер мышления, т.е. наличие общего для всех людей логического строя мышления. Кроме того, сегментацию или расчленение мира в процессе абстрактного познания она ставит в полную зависимость от языка, что в целом неправомерно, так как расчленение действительности осуществляется па уровне чувственного познания, причем не только людьми, но и животными, не обладающими языком.
Гипотеза лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа в своих основных положениях находит отклик и у представителей европейского неогумбольдтианства (Л. Вайсгербера, Г. Гольца, Г. Ипсена, II. Гартмана и др.). В соответствии с их взглядами, язык рассматривается как некий промежуточный мир между объективной действительностью и мышлением. Причем характер языка определяет тип мышления, поэтому мышление каждого народа имеет свои национальные черты и его развитие целиком определяется эволюцией национального языка.
Для Л. Вайсгербера язык есть «первичная действительность», и человек на самом деле познает не объективную действительность, существующую вне и независимо от него, а тот язык, носителем которого он является. Ни чувственное, ни рациональное познание человеком мира не дает, по его мнению, объективного знания о мире, так как человек находится «в плену» у языка. Поэтому каждый народ имеет свою специфическую «картину мира», характер которой определяется тем языком, носителем которого он является. В качестве иллюстрации он приводит следующий пример: в немецком языке существует слово Unkraut в значении ‘сорняк, сорная трава’, однако в реальной научной классификации растений такого вида нет, а есть Hahnefuss ‘лютик’, Gansedistel ‘чертополох’, т.е. это не факт действительности, а результат интерпретации этой действительности человеком.
Другое решение вопроса о соотношении языка ~ мышления ~ культуры связано с признанием независимости языка и мышления, так как содержательная сторона языковых единиц и грамматических категорий имеет внелогический характер. В противовес принципу лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа выдвигается принцип лингвистической дополнительности (Г. А. Брутян), который формулируется следующим образом: «В процессе познания в связи с активной ролью языка и в силу его специфических особенностей возникает языковая картина мира. Она в целом и в главном совпадает с логическим отражением в сознании людей. Но при этом сохраняются периферийные участки в языковой картине мира, которые остаются за пределами логического отражения, и в качестве словесных образов вещей и лингвистических моделей отношения между ними варьируются от языка к языку в зависимости от специфических особенностей последних. Через вербальные образы и языковые модели происходит дополнительное видение мира; эти модели выступают как побочный источник познания, осмысления реальности и дополняют нашу общую картину знания, корректируют ее. Словесный образ сочетается с понятийным образом, лингвистическое моделирование мира с логическим, создавая предпосылки воспроизведения более полной и всесторонней картины окружающей действительности в сознании людей» .
В этой гипотезе также есть противоречия, главное из которых сводится к следующему: если языковая картина мира имеет внелогический характер, то возникает вопрос, как она может «в основном совпадать» с той картиной мира, которую человек получает в результате логического познания мира;
неясным также остается вопрос, используется ли язык в процессе логического отражения действительности и, если используется, то, как оно может осуществляться, если «содержательная сторона языковых единиц и грамматических категорий имеет внелогический характер».
Из этого понимания соотношения языка и мышления делается вывод о том, что язык определяет не только характер мышления, познавательной деятельности человека, но и тип, нормы культуры и в конечном счете структуру и развитие самого человеческого общества.
Именно такая точка зрения последовательно развивалась в работах Л. Вайсгербера, который полагал, что структура общества и его история полностью определяется языком и историей его развития. Противоречивое решение этого вопроса содержится и в работах Б. Уорфа. С одной стороны, он пишет о достаточно жесткой зависимости культуры от языка: «Что было первичным - норма языка или норма культуры? В основном они развивались вместе, постоянно влияя друг на друга. Но в этом содружестве природа языка является тем фактором, который ограничивает его свободу и гибкость и направляет его развитие по строго определенному пути. Это происходит потому, что язык является системой, а не просто комплексом норм. Структура большой системы поддается существенному изменению очень медленно, в то время как во многих других областях культуры изменения совершаются сравнительно быстро. Язык, таким образом, отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в сознании производящих изменения это происходит моментально» . С другой стороны, он говорит о наличии между языком и культурой лишь определенного рода связей. «Между культурными нормами и языковыми моделями, - пишет он, - существуют связи, но не корреляции или прямые соответствия. В некоторых случаях «манеры речи» составляют неотъемлемую часть всей культуры, хотя это и нельзя считать общим законом, и существуют связи между применяемыми лингвистическими категориями, их отражением в поведении людей и теми разнообразными формами, которые принимает развитие культуры» .
Существует, однако, и более умеренная точка зрения (В. 3. Панфилов), согласно которой язык не пассивен, а активен по отношению к сознанию, однако эта активность не столь велика, чтобы язык мог «организовывать» сознание, определять его тип, структуру, «лепить» в нем свою модель мира. Как физически един человеческий род, так едино и сознание всех людей, а различные языки мира могут рассматриваться лишь как варианты единого языка человеческого рода.
Что касается вопроса соотношения языка, мышления и культуры, то, в соответствии с этой концепцией, все три категории, будучи явлениями социальными, связаны между собой. Однако «язык, оказывая некоторое, но отнюдь не решающее влияние на мышление, не может также коренным образом определять и характер материальной и духовной культуры общества, которая опосредована человеческим мышлением, представляющим собой, как и язык, продукт социального развития» .
Таким образом, современная наука «отвергает оба экстремальных решения - то, что язык целиком детерминирует мировоззрение, и то, что мировоззрение людей не зависит от языка» . Представители неогумбольдтиан- ства правы в том, что язык способен воздействовать на наше мышление и восприятие действительности. Однако это воздействие не имеет определяющего характера. Если бы это воздействие было жестко определяющим, то развитие мышления и соответственно развитие познания было бы невозможно.
В связи с этим гипотеза лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа требует уточнения: в своей абсолютизации утверждения, что мышление и создаваемая в той или иной культуре картина мира всецело зависят от языка, она, по-видимому, неверна. Но в более смягченном варианте, в признании того, что язык оказывает влияние на наше мышление и наши представления о мире, она может быть приемлемой. При этом надо помнить, что «содержание наших мыслей и представлений определяется их предметом, а не языком. Если бы это было не так, то мы бы неправильно воспринимали условия, в которых живем, и не могли бы выжить в них. Мы способны ориентироваться и существовать в объективном мире лишь постольку, поскольку жизненный опыт постоянно заставляет нас исправлять ошибки нашего восприятия и мышления, когда они вступают в противоречие с ним. Мы способны развивать научные знания о мире лишь постольку, поскольку их истинность проверяется практикой, а не тем, соответствуют ли они нормам языка» . Так, например, кроме самого значения слова вода , любой человек знает, что это жидкость, необходимая для питья и в целом для жизни, что в ней можно варить пищу, стирать, мыться, плавать, но, плавая, в ней можно захлебнуться и утонуть и т.д.
Эти знания о предметах и реалиях внешнего мира приходят из практики, из опыта «рук и глаз». Это так называемый запас наглядно-опытных знаний, который формируется уже в детстве. Благодаря ему становится возможным общение разноязычных людей, например, баск, baso «лес, гора» и рус. лес и гора различны, но стоящие за этими разными понятиями наглядно-опытные знания леса и гор, в основном, едины, и эти знания и не дадут повода думать, что под ветром может шуметь и качаться baso «гора», а не baso «лес» .
В этом заключается универсальность человеческого мышления. «Она обеспечивается единой логико-понятийной базой мышления, имеющей надъязыковой характер» . Благодаря этой базе достигается взаимная пере- водимость языков. Язык лишь определенным образом организует знания человека об окружающем его мире. В этом проявляется его функция отражения действительности.
Все эти теоретические расхождения и противоречия во взглядах даже одного и того же ученого говорят о том, что вопрос о соотношении языка, мышления и культуры является чрезвычайно сложным.
Бесспорно, что между языком и реальным миром стоит человек - носитель языка и культуры, воспринимающий и классифицирующий мир по-своему (поэтому там, где русский человек видит два цвета - синий и голубой, англичанин видит лишь один - blue , хотя оба они смотрят на одну и ту же часть цветового спектра).
Бесспорно также, что ядро смысловой структуры языка составляет единая логико-понятийная база мышления, которая является универсальной и не зависит от национальных языков и культур. Ее универсальность порождена единством человеческой психики и ее способностью независимо от образа жизни отражать мир в сходных категориях.
Так, например, во всех языках говорящие различают субъект действия и его объект, предмет и признак, пространственные и временные отношения, положительную и отрицательную эмоционально-экспрессивную оценку и т.д. «Общность человеческой психологии, отраженная в языке, проявляется и в асимметрии положительных и отрицательных оценок. Лексика отрицательной оценки разнообразнее и богаче, чем лексика положительной оценки. Так, например, класс русских глаголов речи, выражающий одобрение, включает лишь несколько глаголов нейтральной оценки {хвалить, одобрять ), в значение другие глаголов, содержащих общую идею ‘хвалить’, входит дополнительный признак отрицательной оценки речевых действий того или иного лица (захваливать, превозносить, славословить, льстить и т.д.). В то же время группа глаголов с антонимическим значением ‘неодобрения’ содержит более 80 лексических единиц {ругать, порицать, осуждать, оскорблять, обличать, высмеивать, клеймить, критиковать и т.д.). Другим показателем асимметричности языка в выражении оценки является тот факт, что слова, которые на оценочной шкале занимают срединное положение, в самых разных языках имеют тенденцию сдвигаться к полюсу il ruioxo’ Средние способности, например, - это, скорее, не нормальные способности обычного человека, а способности, не достигающие определенного уровня... Примечательно также и то, что слова со значением ‘хорошо’ часто употребляются в значении ‘нормально’, что особенно проявляется в этикетных формулах: Как долетели ? - Хорошо » .
Наличие этой всеобщей универсальной базы мышления делает реальной возможность перевода с одного языка на другой и понимание друг друга носителями разных языков и разных культур. Однако детализация и конкретизация этой универсальной понятийной основы, обрастание ее словами со своими значениями в каждом языке происходит по-своему.
Особенно заметны различия между языками в лексике: в любом языке есть так называемая безэквивалентная лексика, т.е. слова, которые не переводятся на другие языки однословно. Однако ее доля в языке, как правило, не велика (в русском языке, например, она составляет не более 6-7%, ср. такие слова, как матрешка, самовар, гармошка, субботник, сглазить и т.д.).
В английском, немецком и французском языках имеется по два слова для обозначения руки и по два слова для обозначения ноги, тогда как в русском, по одному слову, ср.:
англ, hand/atm англ, foot/leg нем. hand/arm нем.fuss/hein франц. main/bras франц. pied/jambe рус. рука рус. нога
Поэтому ни немец, ни англичанин, ни француз не могут сказать: «я поранил руку». Им обязательно надо указать, какую часть руки они поранили. А вот когда речь идет о глазах, то тут на русском языке нельзя сказать «мне попала пылинка в глаза»: слово «глаза» во множественном числе обозначает оба глаза, а пылинка попасть в два глаза сразу не может. Ирландцы же говорят именно так - во множественном числе. Потому что для них оба глаза - это один предмет, который обозначается единственным числом (как «орган зрения»). Чтобы назвать один глаз, они говорят: «половина органа зрения» .
Отсутствие в языке соответствующих слов называют лакунами. Лакуны становятся заметны лишь при сопоставлении языков. Существование лакун в языках связано с различием в культурах, с так называемой несимметричностью мировидений, представленных в разных языковых картинах мира: иногда они появляются вследствие отсутствия тех или иных реалий (ср. рус. щи, валенки или матрешка), иногда же они вызваны тем, что в одной культуре различие между определенными объектами внешнего мира признаются более важными, чем в другой (например, двум английским словам «shore» (берег моря) и «bank» (берег реки) соответствует одно русское - «берег»).
Здесь в действие вступает принцип избирательности номинативного акта. Эта избирательность, с одной стороны, связана с различием природных и социально-экономических условий, в которых живут носители соответствующих языков, а с другой - с элементами прагматизма, поскольку «сознание не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую реальность, а выделяет в ней значимые для субъекта признаки и свойства, конструирует их в идеальные обобщенные модели действительности» , т.е. объективный мир членится человеком с точки зрения категорий ценности. Селективность процесса номинации выявляет своеобразие восприятия и оценки человеком окружающего его мира, ибо уже сам выбор того или иного явления действительности в качестве объекта номинации свидетельствует о его значимости для носителей языка. «Приписывая предметам и явлениям окружающего мира те или иные объективно присущие им свойства, человек демонстрирует свое иебезразличие к этим свойствам» .
Сам процесс их «означивания » с помощью языковых средств предполагает измерение их значимости для носителя языка.
Принцип избирательности номинативного акта подчиняется главному регулятивному принципу культуры. Этот принцип пронизывает всю лексическую систему языка, оказывая влияние не только на восприятие предметов и явлений внешнего мира, но и на их интерпретацию. Именно он придает смысл и значение каждому языкотворческому акту, объединяет в одно единое целое лексико-семантические и тематические группы лексики, позволяя понять логическое основание их выделения в языке культуры.
В старославянском языке, например, таким регулятивным принципом был Бог. Именно этот регулятивный принцип Средневековья предопределял всю логическую структуру его культуры, оказав влияние на устройство такого базового концепта старославянского языка, как «человек» . Все существующее в Средневековье восходит к этому регулятивному принципу, включается в стройную иерархию и находится в гармоническом отношении с другими элементами космоса. Поэтому мир и все его части получали в старославянском языке нравственную окраску. Вот почему при характеристике духовного и социального средневекового человека чрезвычайно важное место занимают аксиологически окрашенные атрибуции человека в его отношении к Богу (ср., например, следующие слова: коговидьць ‘видящий бога’; когодюььць ‘человек, любящий бога’; когоносьць ‘человек, носящий в себе бога’; когоприк.иьць ‘держащий бога на руках’; когосвлрьникъ ‘богоборец’; когочтьць ‘набожный, благочестивый человек’; христопорьць ‘противник Христа’ коголждростьнъ ‘мудрый как бог’; зълочьстьнъ ‘безбожный человек’; неподокьнъ ‘безбожный, бесчестный, развратный’; Хоудьнъ ‘богохульствующий’ и т.д.). В современном русском языке этот принцип уже не работает, поэтому подобные имена отсутствуют.
Лингвистическая политика Франции представляет собой преимущественно центристскую политику, направленную на один единственный, в частности французский, язык. Как правило, такая политика навязана сверху. Она официально объявлена и строго контролируется централизованным государством (по сути многоязычным, но отказывающимся признать это).
Такое поведение государства обусловлено, прежде всего, историческим развитием. Центристская политика монархической, автократической Европы, берет свое начало в период становления национального государства во Франции в 17 веке и которую ведет к логическому завершению Великая Французская Революция.
Большинство государств рассматривают пропаганду своей национальной культуры как инструмент распространения политического влияния в мире. Международные отношения в области культуры служат усилению «величия» тех государств, которые в них участвуют. Устанавливается прямая связь между «глобальным» рангом нации и распространение в мире ее культуры.
Во Франции первое правительственное учреждение, имеющее в своем название слово «культура», было создано в 1945 году - Генеральная дирекция культурных отношений. Так французское руководство стремилось укрепить роль страны в мировой политике. Причем приоритет отдавался распространению французского языка за границей. В начале 80-х годов предпринимается попытка культурной политики Франции.
На сегодняшний день во Франции существует большое количество структур, организаций и комиссий, призванных воздействовать на языковую сферу. Существуют структуры, которые вырабатывают и проводят в жизнь «лингвистическо-культурную» политику Франции на международной арене, определяют политику страны, связанную с Международной организацией Франкофонии и с усилением роли французского языка в мире.
Главную роль играет президент французской республики, который определяет направление внешней политики страны. Он представляет Францию на регулярных саммитах Франкофонии.
В 1940 году губернатор Чада и Французской Экваториальной Африки Феликс Эбуэ, выходец из Французской Гвианы, предложил предоставить автономию французским африканским колониям. Старая система должна была быть заменена некой «ассоциацией» Франции и Черной Африки, которая уважала бы национальные обычаи и институты и управлялась бы Францией не напрямую, а через систему придаточных органов.
Стоит подчеркнуть, что Ф. Эбуэ был одним из немногих французских губернаторов, сразу после капитуляции Франции порвавших связи с правительством Виши и признавших лондонское правительство де Голля. В году этот план поддержал сам лидер «свободной Франции» генерал де Голль в своей знаменитой речи, произнесенной в Браззавиле (столице африканской колонии Конго). После окончания Второй мировой войны эти идеи были воплощены в жизнь. По новой французской конституции 1946 года создавался Французский союз, в состав которого вошли Франция и ее колонии. Тем самым французское гражданство предоставлялось всем жителям зависимых территорий. По словам де Голля, Франция была призвана «шаг за шагом поднимать людей к вершинам достоинства и братства, где однажды они смогли бы объединиться». Новые граждане Франции получили право избирать своих представителей в Национальное собрание . Это вызвало недовольство со стороны части французской элиты, которая опасалась, что по причине демографических факторов Франция рискует стать «колонией своих собственных колоний». Кроме того, многим не нравилось то, что в рамах нового плана развития африканских территорий Франция вкладывает в них огромное количество денег. С другой стороны, большинство африканских лидеров стремилось к достижению полной независимости от Франции. Тем не менее «переходный период» продолжался более десяти лет.
4 октября 1958 года после возвращения к власти Шарля де Голля была принята новая Конституция Франции. Один из ее разделов посвящался отношениям Франции с колониями. Признавая принцип «свободного самоопределения народов», документ предлагал населению «заморских территорий» образовать вместе с Францией единое сообщество, основанное на «равенстве и солидарности народов, входящих в его состав». Члены сообщества должны были пользоваться автономией во внутренних делах; внешняя политика, оборона, экономическая и финансовая политика, использование стратегического сырья, находились в их общей компетенции. После принятия Конституции в метрополии был проведен референдум в «заморских территориях». Населению колоний предлагалось ответить, одобряет ли оно проект Конституции и хочет ли остаться вместе с Францией в составе Сообщества. Население Гвинеи отвергло проект конституции, и с 1 октября года эта страна стала независимой. Остальные французские колониальные владения одобрили проект конституции и получили статус государств-членов Сообщества, пользующихся внутренней автономией. Тем не менее, меньше чем через два года почти все они предпочли выйти из Сообщества, обретя полную независимость (только в 1960-м году независимость получили 14 бывших французских колоний в Африке).
Таким образом, африканцы не поддержали проект де Голля, стремясь к полной независимости от бывшей метрополии, и де Голль, будучи реалистом, принял этот факт. Поэтому предложения африканских лидеров о создании межгосударственного франкофонного сообщества в серьез и не воспринимались. Одновременно он отдавал себе отчет в том, что, начав серьезную работу по организации Франкофонии (требующую больших финансовых и материальных расходов и, очевидно, обреченную на неудачу), Франция попадала под огонь критики как «гегемонистская» и «неоколониальная» держава.
Тем не менее, де Голль активно поддерживал деятельность неправительственных международных организаций, способствующих распространению на планете французского языка и стремящихся сделать его инструментом для диалога культур (например, таких, как ассоциация франкоговорящих университетов или парламентариев). Однако де Голль негативно относился к созданию межправительственной международной организации на этой основе. Но именно активация деятельности неправительственных организаций в 60-е годы в итоге стала одним из главных факторов создания первого межгосударственного органа Франкофонии - Агентства по культурному и техническому сотрудничеству в 1970 году.
Кроме того, всей своей деятельностью внутри страны и на международной арене де Голль объективно способствовал реализации этого проекта. Только благодаря его политике были созданы условия, необходимые для воплощения в жизнь программы Франкофонии. Франция обрела политическую стабильность, усилила свой политический вес и независимость мировой политики, укрепила моральный авторитет на международной сцене, сумев завершить деколонизацию африканских стран и урегулировав алжирский кризис.
В конце своего правления де Голль несколько смягчил свою позицию по отношению к межгосударственной надстройке над Франкофонией. Министр культуры Франции А.Мальро принимал активное участие в подготовительных встречах перед созданием Агентства в 1970 году. Но оно призвано было заниматься лишь «культурными» вопросами, одобренными де Голлем.
После ухода де Голля с политической арены и на фоне постоянного снижения авторитета Франции на мировой арене фактически началось настоящее использование Франкофонии для нужд внешней политики страны. Одновременно этому способствовала логика развития любой организации «от простого к сложному» и «привыкание» к Франкофонии со стороны внешнего мира.
В 80-е годы президент-социалист уже мог пренебречь обвинениями в «неоколониализме». В 90-е годы после крушения биполярной системы, в которой Франция имела возможность балансировать между полюсами для демонстрации «независимости» своей внешней политики, началась активизация франкофонного проекта.
Итак, на сегодняшний день во Франции существует большое количество структур, организаций и комиссий, призванных воздействовать на языковую сферу. Существуют структуры, которые вырабатывают и проводят в жизнь «лингвистическо-культурную» политику Франции на международной арене, определяют политику страны, связанную с Международной организацией Франкофонии и с усилением роли французского языка в мире. Такое поведение государства обусловлено, прежде всего, историческим развитием.
Отношение Французов к французскому языку
Во Франции население внимательно относится к языку ежедневного общения. Французы не особенно интересуются эффектами, которые имеет официальная лингвистическая политика Парижа, но их действительно беспокоит проблема того, что «язык может становиться несколько примитивнее, если, например, упростить его орфографию».
Давид Гордон, еще один известный лингвист, отмечает, что французы видят свой язык, исполняющим важную роль в мире: французский, поэтому, рассматривается как универсальный, чистый и понятный. «Типичной является забота французов о чистоте своего языка, о том, чтобы он не был искажен или испорчен. Столь же обычно для них и широко распространенное убеждение о том, что экспансия французского имеет просветительскую миссию и в то же время укрепление политических позиций Франции на международной арене. Эта самая просветительская миссия связана с подсознательной верой французов в то, что Франция является носителем универсальной идеи, идеи о том, что природа человека везде и во все времена неизменна, а законы этой природы наиболее полно отражены и соблюдены во Франции».
31 декабря 1975 года, президент Франции Валери Жискар д’Эсте́н подписал закон о защите французского языка от вторжения английского и любого другого языка, а значит и чужой культуры. Закон также касался гарантий языкового статуса в определенных коммерческих и некоторых других сферах в самой Франции. В течении дебатов которые привели к принятию законопроекта партии разных политических толков поддержали этот закон. Один из политиков, выступавших за Французскую Коммунистическую партию с посланием Сенату в октябре 1975 года, сказал то, что могло прозвучать практически от любой партии: «язык – мощный определяющий фактор национального самосознании, посредник национального наследия, истинный его проводник этого наследия, в котором школа не может являться основным средством передачи этого наследия. Мы не согласны с теми, кто смиряется с вырождением языка, с тем, что грамматика, лексика и стилистика становятся поверхностными, бедными и ненасыщенными, и, что меньше и меньше людей изучают национальную литературу, которая является наследием и национальным сознанием».
Итак, франкоговорящие народы имеют сильное позитивное отношение к своему национальному языку. Как утверждают сами французы, их язык чист, рационален и находится в постоянной неразрывной связи с их культурой, которую они очень ценят. Они воспринимают французский язык не просто как средство отображения культуры, но как ее наиважнейшее олицетворение. И так как они видят и язык, и культуру в составе единого целого, у них появляются страхи и переживания по поводу того, что столь бурный рост экспансии английского языка привнесет в их культуру инородные культурные ценности. И поэтому их в некоторой степени негативное отношение к английскому языку вполне оправдывается их неприятием англо-американской культуры в целом.
Примечания
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Языковая культура" в других словарях:
Культура речи распространённое в советской и российской лингвистике XX века понятие, объединяющее владение языковой нормой устного и письменного языка, а также «умение использовать выразительные языковые средства в разных условиях… … Википедия
Языковая граница условная линия связывающая постоянные населённые пункты, расположенные по краям ареала распространения двух неблизкородственных языков (например, нефиксированная и постепенно исчезающая Мозельская языковая граница и… … Википедия
Культура Франции культура французского народа, сложившаяся под влиянием географических условий и крупных исторических событий. Франция в целом и Париж в частности играли большую роль, являлись центром элитарной культуры и декоративного… … Википедия
Совокупность мер, принимаемых государством, партией, этносом для изменения или сохранения существующего функционального распределения языковых образований, для введения новых и консервации употребляемых языковых норм. Характер и способы… … Политология. Словарь.
Переход коренного народа(исчезновение побежденного языка) на язык пришлого народа. Это может произойти при завоевании одним народом другого, при колонизации и в др. случаях. После достаточно длительного периода двуязычия язык пришельцев… … Википедия
Филологические науки/9. Социолингвистика
К. с. н. Иванова Д. Н.
Южный федеральный университет, Россия
ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
Цель статьи – изучить механизм воздействия лингвистической культуры на языковую ситуацию в целом и формирование «надъязыка» в частности. Термин «культура речи» имеетболее или менее однозначное толкование в общем языкознании и не нуждается в долгих комментариях. Однако предпринятое нами исследование позволяет по-новому соотнести эти два понятия«языковая ситуация» и « культура речи». Необходимо отметить, что в зарубежной лингвистике чаще использовали термин «культура языка» (ср. англ. Linguistic culture ,нем. Sprachkultur ). Но такое терминологическое разграничение не представляется нам существенным, так как в обоих случаях речь едет об овладении нормами литературного языка. Чтобы избежать терминологической путаницы, мы решили ввести рабочий термин «лингвистическая культура». Сейчас мы считаем целесообразным коснуться рабочего определения понятия « лингвистическая культура », так как наше видение этого концепта существенным образом отличается от общепризнанных определений смежных ему понятий «культура речи» и «культура языка».
Дать свое определение термина в самом начале наших рассуждений по данной тематике представляется нам очень важным, поскольку в соответствии с ним строятся наши дальнейшиерассуждения и выводы. В нашем понимании « лингвистическая культура » включает суммарный набор идей, ценностей, убеждений, отношений, предрассудков, мифов, религиозных взглядов, а также все остальные возможные формы «культурного багажа», которые люди привносят в свою языковую практику и которые регулируют их языковое поведение. Лингвистическая культура также связана с трансмиссиейи кодификацией языка и находит свое воплощение в текстах, составленных в соответствии с нормами языка.
Мы считаем, что важно рассматривать языковую политикуне только как нечто официально зафиксированное, представленное в эксплицитной форме в виде широко пропагандируемых практических мероприятий (де-юре),а также как выражаемые имплицитно и неофициально идеи и предположения (де-факто), которые могут влиять на результаты языковой политики. Другими словами, если область языковой политики трактуется какоткрытая и определенная, то зона, в которойвоспроизводится и накапливаетсяразного рода «культурный багаж», способный повлиять на языковое поведение индивидов,воспринимаетсякак зона неопределенная и расплывчатая и, вследствие этогоее часто игнорируют, оставляя за рамками исследования.
Для нас же лингвистическая культура является очень важной частью исследования, поскольку, как нам представляется, эксплицитная область языковой политики есть лишь вершина айсберга, которая открыта для изучения, в отличие от зоны лингвистической культуры, которая имеет латентный характер, но интересна для изучения, как в теоретическом, так и в практическом плане.
Лингвистическая культура консолидирует людей, являясьрезультатом их интеракции, что, в конечном счете, служит самоорганизации, воспроизводству и фиксации языковых форм. Лингвистическая культура, являясь частью сознания воспроизводящих ее людей, выступает еще и частью их жизненной среды, то есть того контекста, в котором протекает повседневная коммуникация индивидов, кристаллизуется их ментальность и стиль языкового поведения.
Впервые термин « лингвистическая культура» употребил Гарольд Шифман в 1987 году при описании процессов языковой ассимиляции носителями немецкого языка в США. На смысловую нагрузку данного термина, каким его ввел Шифман,повлиял также его богатый жизненный опытпо изучению языковых ситуаций в различных полиэтнических регионах, таких как Индия и СССР. Особо глубоко Шифман изучал тамильский язык, один из самых древних и самых распространенных языков в Индии. Именно при изучении этого языка у него впервые возникла идея о том, что тамильский язык имеет рядуникальных характеристик, которые выделяют его из других языковых групп в Индии, одновременно выявляя сходство с языками Южной Азии. Совокупность этих уникальных социолингвистических характеристик он и назвал лингвистической культурой.
Сами тамильцыиспытывают особый пиетет к своему языку за его«чистоту», древнюю литературу, и довольно долго пытаются возродить его, очиститьотзаморского влияния, в особенности опасным считается воздействие санскрита и хинди. В результате специально продуманных и воплощенных в жизнь практических мероприятий в области языковой политики для современного тамильского языка характерно небольшое количество лексических заимствований (в сравнении с другими языками Индии) из санскрита. Меры по защите языка от внешнего влияния сработали даже на фонетическом уровне. Фонологическая система современного тамильского языка имеет ряд абсолютно уникальных архаичных черт, таких, например, как нефонематичность противопоставления глухих и звонких смычных.
Борьба за «чистоту» тамильского языка была долгой и упорной и продолжалась почти полвека. Конституция Индии, принятая в 1950 году, провозгласила «добровольный» переход с английского на хинди и обозначила сроки адаптационного периода - 15 лет. Вначале 1965 года сторонники хинди объявили, что пришло время английскому уступить дорогу хинди. Негативная реакция носителей других языков не заставила себя долго ждать. Носителитамильского языка отличались особым фанатизмом и шли на крайние меры (вплоть до случаев самосожжения), чтобы не уступить этой «мерзости» .
В стабильную эпоху общество представляет собой достаточно четко обозначенную таксономическую систему, формирующуюся национальной культурой (с ее устоявшимися стереотипами поведения и достаточно четкой аксиологической шкалой), с одной стороны, и лингвистической культурой, закрепленной в каноническом корпусе текстов, с другой. Если в период относительной статики общественного развития лишь некоторые сомневаются в национально-поведенческих канонах, то в период ярко выраженного динамизма увеличивается число людей, оказавшихся без четкой опоры, без системы верований, ценностей и идеалов. Лингвистическая культура раскрывается через систему взглядов, установок, оценок, норм и умонастроений, зафиксированных в языковых знаках, которые правильно читаютсятолько носителями данной культуры
Наша авторская гипотеза заключаетсяв предположении,что лингвистические культуры, демонстрирующие большую степень близости, способствуют более быстрой языковой и культурной ассимиляции. Именно это произошло с немцами и другими иммигрантами из протестантских стран в США. В случае перехода на двуязычие у носителей смежных лингвистических культур скорее будет проявляться субординированный билингвизм, при котором языки в сознании не разделяются, и, наоборот,при наличии дистантных культур чаще фиксируются случаи проявления в течение продолжительного времени координированного билингвизма, для которого характерно раздельное существование языков в сознании. От характера и типа лингвистической культуры зависит способ взаимодействия языков в сознании индивида и опосредованность вторичной языковой системы первичной.
Так,идея смежности лингвистических культур лежала в основе лозунгов о создании единого тюрского языка. Как известно, тюрские языки демонстрируют большую степень материальной близости, поэтому в истории было много попыток сблизить эти языки между собой. Данная идея отчетливо прозвучала еще в начале двадцатого века и после Октябрьской революции сохраняля свою актуальность. Однако, как отмечает западные исследователи , попытки создать единый тюрский язык была с самого начала обречена на неудачу. И причина, в большей степени, была не в лингвистической области. Большинство тюрских языков настолько близки между собой, что носители их легко понимают друг друга. Причина была, скорее, в том, что тюрские народы, демонстрируя общность лингвистических культур, разошлись между собой в экономическом и политическом отношении.
В наши дни, когда приобрели популярность идеи возрождения самобытности культур, и каждая народность стремится к приобретению автономности, такие призывы выглядят менее перспективными. Кроме того, в большинстве тюрских языков процессы нормализации и стандартизации имееют, более или менее, законченныйхарактер. Однако время от времени можно услышать подобные лозунги, в том числе и на Северном Кавказе.
Если суммировать различные призывы, звучащие в разных регионах, то можно выделить две конкурирующие идеи – о создании некого «надъязыка» и использовании всеми турками-мусульманами турецкого языка. Мифологема о туркизации литературного языка была одно время довольно популярна в Дагестане и, конечно, в первую очередь, в Азербайджане, особенно при А. Эльчибее. В Дагестане распространение этой идеи имеет ряд предпосылок объективного и субъективного характера. Во-первых, в условиях«этнической и языковой пестрости» данного региона создание единого литературного языка представляется весьма проблематичным, если не сказать невозможным. Во-вторых, ретроспективный анализ языковой ситуации в Дагестане показывыет, что тюрские языки (кумыкский и азербайджанский) играли роль языков межнациональногообщения в полиэтническом Дагестане. Однако в наши дни роматический имидж Турции как символа модернизации и европезации исламского мира заметно померк. «Этноэлиты «коренных народов» Северного Кавказа (включая тюрские) ориентированы на этноцентризм и стремятся сохранить этническую идентичность и негативно относятся к своему культурному растворению в тюрском суперэтносе» .
Другой проект (создание «надъязыка») был популярен в Узбекестане, где был разработан «среднетюрский» язык «ортатюрк». В 1993 году была проведена международная конференция по данной тематике в городе Ташкенте. В фокусе внимания авторов проекта оказалась идея разработки «метода создания усередненных языков», основанного на «математической процедуре усреднения на каждом из уровней языка (фонемном, лексическом, морфемном, синтаксическом) посредством формул . В одной из публикаций такой язык сравнили с эсперанто.
Безусловно, реализация таких проектов возможна только при условии сходства линвистических культур народов, вовлеченных в данные проекты. Например, можно говорить о возможности создания подобных проектов для белорусского и русского языков, или таджикского и персидского. Схожесть лингвистических культур демонстрируют украинский и русский. Но практически во всех этих случаях возможные процессы конвергенции близкородственных языков наталкивается на этностремительные тенденции, особенно заметные в последние годы. В заключение мы бы хотели отметить, что специфика современной языковой ситуации в полиэтнических регионах проявляется в действии следующих антимоний:
Повышение уровня суверенитета национальных образований противоречит центостремительным тенденциям актуальной государственной политики;
Полная культурная ассимиляция,достижение которой наиболее вероятно для носителей близких лингвистических культур, может привести к языковой и культурной эрозии и, в конечном счете, к потере национальной самобытности не только этническими меньшинствами, но и более крупными этносами.
ЛИТЕРАТУРА
1. Schiffman, H. F. (1996).Linguistic culture and language policy. New York: Routledge. P. 45-48.
2. Schiffman, H. F. (2002).French language policy: Centrism, Orwellian dirigisme, or economic determinism?In J. A. Fishman (series ed.) & L. Wei,J.-M. Dewaele, & A. Housen (vol. Eds.), Contributions to the sociology of language. Vol. 87: Opportunities and challenges of bilinguism (pp. 89 – 104). Berlin: Mouton. P. 206-208.
3. Ramaswamy, S. (1997). Passions of the tongue: Language devotion in Tamil India, 1891 – 1970. Berkeley, CA: University of California Press. p. 92.
4. Miller, R. A. (1982). Japan’s myth: The language and beyond. New York : Weatherhill . P .106.
5. Черноус В. В. Россия и народы Северного Кавказа: проблемы культурно-цивилизационного диалога // Научная мысль Кавказа. Ростов – на- Дону. СКНЦ ВШ, 1999, №3. С. 19.
Вопрос о смене парадигм в языкознании. Новая парадигма знаний и место в ней лингвокультурологии
Идею антропоцентричноапи языка в настоящее время можно считать общепризнанной: для многих языковых построений представление о человеке выступает в качестве естественной точки отсчета.
Данная научная парадигма, сложившаяся на рубеже тысячелетий, поставила новые задачи в исследовании языка, требует новых методик его описания, новых подходов при анализе его единиц, категорий, правил.
Вопрос о парадигме как модели постановки проблем и совокупности приемов их решения встал перед исследователями после выхода в свет в 1962 г. известной книги Т. Куна «Структура научных революций» (русский перевод был сделан в 1977 г.). Т. Кун предлагает рассматривать парадигму как научное сообщество, которое руководствуется в своей исследовательской деятельности определенными совокупностью знаний и подходом к объекту исследования (в нашем случае -- языку). Известно, что «в лингвистике (и вообще в гуманитарных науках) парадигмы не сменяют друг друга, но накладываются одна на другую и сосуществуют в одно и то же время, игнорируя друг друга».
Традиционно выделяются три научные парадигмы -- сравнительно-историческая, системно-структурная и, наконец, антропоцентрическая.
Сравнительно-историческая парадигма была первой научной парадигмой в лингвистике, ибо сравнительно-исторический метод был первым специальным методом исследования языка. Весь XIX в. прошел под эгидой этой парадигмы.
При системно-структурной парадигме внимание было ориентировано на предмет, вещь, имя, поэтому в центре внимания находилось слово. Даже в третьем тысячелетии можно исследовать язык все еще в рамках системно-структурной парадигмы, ибо эта парадигма продолжает существовать в лингвистике, а число ее последователей довольно велико. В русле этой парадигмы по-прежнему строятся учебники и академические грамматики, пишутся различного рода справочные издания. Фундаментальные исследования, выполненные в рамках этой парадигмы, являются ценнейшим ис-
точником сведений не только для современных исследователей, но и для будущих поколений лингвистов, работающих уже в иных парадигмах.
Антропоцентрическая парадигма -- это переключение интересов исследователя с объектов познания на субъекта, т.е. анализируется человек в языке и язык в человеке, поскольку, по словам И. А. Бо-дуэна де Куртэне, «язык существует только в индивидуальных мозгах, только в душах, только в психике индивидов или особей, составляющих данное языковое общество».
Идея антропоцентричности языка -- ключевая в современной лингвистике. В наше время целью лингвистического анализа уже не может считаться просто выявление различных характеристик языковой системы.
Язык -- сложнейшее явление. Э. Бенвенист несколько десятков лет тому назад писал: «Свойства языка настолько своеобразны, что можно, по существу, говорить о наличии у языка не одной, а нескольких структур, каждая из которых могла бы послужить основанием для возникновения целостной лингвистики». Язык -- многомерное явление, возникшее в человеческом обществе: он и система и антисистема, и деятельность и продукт этой деятельности, и дух и материя, и стихийно развивающийся объект и упорядоченное саморегулирующееся явление, он и произволен и произведен и т.д. Характеризуя язык во всей его сложности с противоположных сторон, мы раскрываем самую его сущность.
Чтобы отразить сложнейшую сущность языка, Ю. С. Степанов представил его в виде нескольких образов, ибо ни один из этих образов не способен полностью отразить все стороны языка: 1) язык как язык индивида; 2) язык как член семьи языков; 3) язык как структура; 4) язык как система; 5) язык как тип и характер; 6) язык как компьютер; 7) язык как пространство мысли и как «дом духа» (М.Хайдеггер), т.е. язык как результат сложной когнитивной деятельности человека. Соответственно, с позиций седьмого образа, язык, во-первых, -- результат деятельности народа; во-вторых, результат деятельности творческой личности и результат деятельности нормализаторов языка (государства, институтов, вырабатывающих нормы и правила).
К этим образам в самом конце XX в. прибавился еще один: язык как продукт культуры, как ее важная составная часть и условие существования, как фактор формирования культурных кодов.
С позиций антропоцентрической парадигмы, человек познает мир через осознание себя, своей теоретической и предметной деятельности в нем. Многочисленные языковые подтверждения тому, что мы видим мир сквозь призму человека, это метафоры типа: метель разыгралась, метель укутала людей, снежинки пляшут, звук уснул, сережки берез, матушка-зима, идут года, ложится тень, объятый тоской. Особенно впечатляют яркие поэтические образы: мир,
пробудившись, встрепенулся; лениво дышит полдень; лазурь небесная смеется; свод небесный вяло глядит (Ф.Тютчев).
Никакая абстрактная теория не сможет ответить на вопрос, почему можно думать о чувстве как об огне и говорить о пламени любви, о жаре сердец, о тепле дружбы и т.д. Осознание себя мерой всех вещей придает человеку право творить в своем сознании ант-ропоцетрический порядок вещей, исследовать который можно не на бытовом, а на научном уровне. Этот порядок, существующий в голове, в сознании человека, определяет его духовную сущность, мотивы его поступков, иерархию ценностей. Все это можно понять, исследуя речь человека, те обороты и выражения, которые он наиболее часто употребляет, к которым у него проявляется наивысший уровень эмпатии.
В процессе формирования новой научной парадигмой был провозглашен тезис: «Мир есть совокупность фактов, а не вещей» (Л. Витгенштейн). Язык был постепенно переориентирован на факт, событие, а в центре внимания стала личность носителя языка (языковая личность, по Ю. Н. Караулову). Новая парадигма предполагает новые установки и цели исследования языка, новые ключевые понятия и методики. В антропоцентрической парадигме изменились способы конструирования предмета лингвистического исследования, преобразился сам подход к выбору общих принципов и методов исследования, появилось несколько конкурирующих метаязыков лингвистического описания (Р. М. Фрумкина).
Следовательно, формирование антропоцентрической парадигмы привело к развороту лингвистической проблематики в сторону человека и его места в культуре, ибо в центре внимания культуры и культурной традиции стоит языковая личность во всем ее многообразии: ^-физическое, Я-социальное, ^-интеллектуальное, Я-эмо-циональное, JT-речемыслительное. Эти ипостаси Я имеют различные формы манифестации, например, Я-эмоциональное может проявляться в разных социально-психологических ролях. Фраза Сегодня светит яркое солнце содержит следующие мысли: Я-физи-ческое будет испытывать благоприятное воздействие солнечных лучей; это знает мое ^-интеллектуальное и посылает эту информацию собеседнику (Я-социальное), проявляя о нем заботу (^-эмоциональное); сообщая ему об этом, действует мое Я-речемысли-тельное. Воздействуя на любую ипостась личности, можно воздействовать на все остальные стороны личности адресата. Таким образом, языковая личность вступает в коммуникацию как многоаспектная, и это соотносится со стратегиями и тактиками речевого общения, с социальными и психологическими ролями коммуникантов, культурным смыслом информации, включенной в коммуникацию. Человек познает окружающий мир, лишь предварительно выделив себя из этого мира, он как бы противопоставляет «Я» всему, что есть «не-#». Таково, видимо, само устройство нашего
мышления и языка: любой речемыслительный акт всегда априорно предполагает признание существования мира и при этом сообщает о наличии акта отражения мира субъектом.
Учитывая вышеизложенное, нужно помнить, что антропоцентрическая парадигма в лингвистике -- это то, с чем нельзя не считаться, даже если исследователь работает в традиционной -- системно-структурной -- парадигме.
Итак, антропоцентрическая парадигма выводит на первое место человека, а язык считается главной конституирующей характеристикой человека, его важнейшей составляющей. Человеческий интеллект, как и сам человек, немыслим вне языка и языковой способности как способности к порождению и восприятию речи. Если бы язык не вторгался во все мыслительные процессы, если бы он не был способен создавать новые ментальные пространства, то человек не вышел бы за рамки непосредственно наблюдаемого. Текст, создаваемый человеком, отражает движение человеческой мысли, строит возможные миры, запечатлевая в себе динамику мысли и способы ее представления с помощью средств языка.
Основные направления в современной лингвистике, формирующиеся в рамках данной парадигмы, -- это когнитивная лингвистика и лингвокультурология, которая должна быть «ориентирована на культурный фактор в языке и на языковой фактор в человеке» (В.Н.Телия). Следовательно, лингвокультурология -- продукт антропоцентрической парадигмы в лингвистике, которая развивается в последние десятилетия.
Ключевые понятия когнитивной лингвистики -- это понятие информации и ее обработки человеческим разумом, понятия структур знания и их репрезентации в сознании человека и языковых формах. Если когнитивная лингвистика, вкупе с когнитивной психологией и когнитивной социологией, образующие когнитологию, пытаются ответить на вопрос о том, как в принципе организовано сознание человека, как человек познает мир, какие сведения о мире становятся знанием, как создаются ментальные пространства, то все внимание в лингвокультурологии уделяется человеку в культуре и его языку, здесь требуется дать ответы на многие вопросы, в числе которых следующие: каким видит человек мир, какова роль метафоры и символа в культуре, какова роль фразеологизмов, удерживающихся в языке веками, в репрезентации культуры, почему они так нужны человеку?
Лингвокультурология изучает язык как феномен культуры. Это определенное видение мира сквозь призму национального языка, когда язык выступает как выразитель особой национальной мен-тальности.
Все языкознание пронизано культурно-историческим содержанием, ибо своим предметом имеет язык, который является условием, основой и продуктом культуры.
Среди лингвистических дисциплин наиболее «культуроносны-ми» являются дисциплины лингвоисторические: социальная диалектология, этнолингвистика, стилистика, лексика, фразеология, семантика, теория перевода и др.
Статус лингвокультурологии в раду других лингвистических дисциплин
Проблема соотношения и взаимосвязи языка, культуры, этноса есть междисциплинарная проблема, решение которой возможно только усилиями нескольких наук -- от философии и социологии до этнолингвистики и лингвокультурологии. Например, вопросы этнического языкового мышления -- это прерогатива лингвистической философии; специфику этнического, социального или группового общения в языковом аспекте изучает психолингвистика и т.д.
Язык теснейшим образом связан с культурой: он прорастает в нее, развивается в ней и выражает ее.
На основе этой идеи возникла новая наука -- лингвокультуро-логия, которую можно считать самостоятельным направлением лингвистики, оформившимся в 90-е годы XX в. Термин «лингвокультурология» появился в последнее десятилетие в связи с работами фразеологической школы, возглавляемой В.Н.Телия, работами Ю.С.Степанова, А.Д.Арутюновой, В.В.Воробьева, В.Шак-леина, В. А. Масловой и других исследователей. Если культурология исследует самосознание человека по отношению к природе, обществу, истории, искусству и другим сферам его социального и культурного бытия, а языкознание рассматривает мировоззрение, которое отображается и фиксируется в языке в виде ментальных моделей языковой картины мира, то лингвокультурология имеет своим предметом и язык и культуру, находящиеся в диалоге, взаимодействии.
Если традиционный способ осмысления проблемы взаимодействия языка и культуры заключается в попытке решить лингвистические задачи, используя некоторые представления о культуре, то в нашей работе изучаются способы, с помощью которых язык воплощает в своих единицах, хранит и транслирует культуру.
Лингвокультурология -- это отрасль лингвистики, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке. С ней тесно связана этнолингвистика и социолингвистика, причем настолько тесно, что это позволяет В.Н.Телия считать лингвокультурологию разделом этнолингвистики. Но тем не менее это принципиально разные науки.
Говоря об этнолингвистическом направлении, следует помнить, что корни его в Европе идут от В.Гумбольдта, в Америке -- от
Ф.Боаса, Э.Сепира, Б.Уорфа; в России огромное значение имели работы Д.К.Зеленина, Е.Ф.Карского, А.А.Шахматова, А.А.Потебни, А.Н.Афанасьева, А.И.Соболевского и других.
Именно этнолингвистику В.А.Звегинцев охарактеризовал как направление, сосредоточивающее свое внимание на изучении связей языка с культурой, народными обычаями, социальной структурой общества или нации в целом. Этнос -- языковая, традиционно-культурная общность людей, связанных общностью представлений о своем происхождении и исторической судьбе, общностью языка, особенностей культуры и психики, самосознанием группового единства. Этническое самосознание -- осознание членами этноса своего группового единства и отличия от других аналогичных формирований.
В центре современной этнолингвистики находятся лишь те элементы лексической системы языка, которые соотносимы с определенными материальными или культурно-историческими комплексами. Например, этнолингвисты выявляют полный инвентарь форм культуры, обрядов, ритуалов на материале Белорусского и Украинского Полесья. Эту территорию можно считать одним из тех «узловых» славянских регионов, по отношению к которым в первую очередь следует ставить задачу комплексного изучения славянских древностей» (Н.И. и С.М.Толстые).
В рамках этого направления можно выделить две самостоятельные ветви, которые обозначились вокруг двух важнейших проблем: 1) реконструкция этнической территории по языку (прежде всего сюда относятся работы Р.А.Агеевой, С.Б.Бернштейна, В.В.Иванова, Т. В. Гамкрелидзе и др.); 2) реконструкция материальной и духовной культуры этноса по данным языка (работы В. В. Иванова, В.Н.Топорова, Т.В.Цивьян, Т.М.Судника, Н.И.Толстого и его школы).
Так, В.В.Иванов и Т.В.Гамкрелидзе соотносят лингвистическую систему с определенной археологической культурой. Семантический анализ реконструируемых слов и их соотнесение с денотатами (объектами внеязыковой действительности, которые имеет в виду говорящий, произнося данный речевой отрезок) позволяют установить культурно-экологические и историко-географиче-ские характеристики этих денотатов. Реконструкция славянской, как и любой другой культуры в ее наиболее древнем виде, основана на взаимодействии языкознания, этнографии, фольклористики, археологии, культурологии.
Во второй половине XX в. в СССР возникло несколько научных центров под руководством крупных ученых -- В.Н.Топорова, В.В.Иванова, школа этнолингвистики Н.И.Толстого, этнопсихолингвистики Ю. А. Сорокина, Н.В.Уфимцевой и др. Язык в их исследованиях трактуется как «естественный» субстрат культуры, пронизывающий все его стороны, служащий инструментом мен-
тального упорядочения мира и средством закрепления этнического мировидения. С 70-х годов начинает широко использоваться термин этничность (от греч. etnos -- племя, народ). Его определяют как групповой феномен, форму социальной организации культурных различий: «Этническую принадлежность не выбирают, а наследуют» (С.В.Чешко). Культура человечества представляет собой совокупность этнических культур, которые многообразны, потому что действия разных народов, направленные на удовлетворение одних и тех же потребностей, различны. Этническое своеобразие проявляется во всем: в том, как люди работают, отдыхают, едят, как говорят в различных обстоятельствах и т.д. Например, считается, что важнейшая черта русских -- коллективизм (соборность), поэтому их отличает чувство принадлежности к определенному обществу, теплота и эмоциональность взаимоотношений. Эти особенности русской культуры отражаются в русском языке. Как считает А. Вежбицкая, «русский язык уделяет эмоциям гораздо больше внимания (чем английский) и имеет значительно более богатый репертуар лексических и грамматических выражений для их разграничения».
Наибольшую известность получила школа этнолингвистики, возглавляемая Н. И.Толстым, выстроившая здание славянской духовной культуры. Основу его концепции составляет постулат об изоморфности культуры и языка и применимости к культурным объектам принципов и методов, применяемых в современной лингвистике.
Цель этнолингвистики, с точки зрения Н.И.Толстого, -- историческая ретроспектива, т.е. выявление народных стереотипов, раскрытие фольклорной картины мира народа.
Социолингвистика -- лишь одним из своих аспектов имеет исследование взаимоотношений между языком и обществом (язык и культура, язык и история, язык и этнос, язык и церковь и т.д.), в основном же социолингвистика занимается изучением особенностей языка разных социальных и возрастных групп (Н. Б. Мечковская).
Таким образом, этнолингвистика и социолингвистика -- это принципиально разные науки. Если этнолингвистика оперирует преимущественно исторически значимыми данными и стремится в современном материале обнаружить исторические факты того или иного этноса, а социолингвистика рассматривает исключительно материал сегодняшнего дня, то лингвокультурология исследует и исторические, и современные языковые факты сквозь призму духовной культуры. Справедливости ради следует сказать, что по этому вопросу есть и иные мнения. В.Н.Телия, например, считает, что лингвокультурология исследует только синхронные взаимодействия языка и культуры: она исследует живые коммуникативные процессы и связь используемых в них языковых выражений с синхронно действующим менталитетом народа.
Язык служит средством накопления и хранения культурно-значимой информации. В некоторых единицах эта информация для современного носителя языка имплицитна, скрыта вековыми трансформациями, может быть извлечена лишь опосредованно. Но она есть и «работает» на уровне подсознания (например, на слово-стимул СОЛНЦЕ испытуемые дают ответы, среди которых есть идущие от семантики мифа -- луна, небо, глаз, Бог, голова и др.). Лингвокультуролог должен применить некоторые специальные приемы для извлечения заложенной в языковых знаках культурной информации.
Наша концепция лингвокультурологии отличается также следующим. В. Н.Телия считает, что ее объектом является культурная информация не только сугубо национальная, но и общечеловеческая, например, закодированная в Библии, т.е. универсалии, присущие разным культурам. Нас же интересует только та культурная информация, которая присуща конкретному народу либо близкородственным народам, например православным славянам.
Лингвострановедение и лингвокультурология разнятся тем, что лингвострановедение изучает собственно национальные реалии, нашедшие отражение в языке. Это безэквивалентные языковые единицы (по Е.М.Верещагину и В.Г.Костомарову) -- обозначения специфических для данной культуры явлений.
Теснейшим образом с лингвокультурологией связана этнопсихолингвистика, которая устанавливает, как в речевой деятельности проявляются элементы поведения, связанные с определенной традицией, анализирует различия в вербальном и невербальном поведении носителей различных языков, исследует речевой этикет и «цветовую картину мира», лакуны в тексте в ходе межкультурного общения, изучает двуязычие и многоязычие как особенность речевого поведения различных народов и т.д. Основным методом исследования в этнопсихолингвистике является ассоциативный эксперимент, лингвокультурология же пользуется различными лингвистическими методами, не пренебрегая и психолингвистическими методиками. В этом их основное отличие.
Культура: подходы к изучению. Задачи культурологии
Понятие культуры является базовым для лингвокультурологии, поэтому мы считаем необходимым подробно рассмотреть ее онтологию, семиотический характер и другие важные для нашего подхода аспекты.
Слово «культура» в качестве исходного имеет латинское Colere, что означает «возделывание, воспитание, развитие, почитание, культ». С XVIII в. под культурой начинают понимать все, что появилось благодаря деятельности человека, его целенаправленным
размышлениям. Все эти значения сохранились в позднейших употреблениях слова «культура», но первоначально это слово означало «целенаправленное воздействие человека на природу, изменение природы в интересах человека, т. е. возделывание земли» (ср. сельскохозяйственная культура).
Антропология -- одна из первых наук о человеке и его культуре, которая исследовала поведение человека, становление норм, запретов, табу, связанных с включенностью человека в систему социокультурных отношений, влияние культуры на половой диморфизм, любовь как культурный феномен, мифологию как культурное явление и другие проблемы. Возникла она в англоязычных странах в XIX в. и имела несколько направлений, наиболее интересным из которых в рамках нашей проблемы можно считать когнитивную антропологию.
В основе когнитивной антропологии лежит представление о культуре как системе символов, специфически человеческом способе познания, организации и ментального структурирования мира. В языке, по мнению сторонников когнитивной антропологии, заключены все когнитивные категории, лежащие в основе человеческого мышления и составляющие суть культуры. Эти категории не присущи человеку имманентно, они формируются в процессе приобщения человека к культуре.
В 1960-е годы в нашей стране как самостоятельная наука о культуре сформировалась культурология. Она появилась на стыке философии, истории, антропологии, социологии, психологии, этнологии, этнографии, лингвистики, искусствоведения, семиотики, информатики, синтезируя данные этих наук под единым углом зрения.
Культура -- это одно из фундаментальных понятий социально-гуманитарного познания. Это слово стало употребляться в качестве научного термина со второй половины XVIII в. -- «века Просвещения». Первоначальное определение культуры в научной литературе принадлежит Э.Тайлору, который понимал культуру как комплекс, включающий знания, верования, искусства, законы, мораль, обычаи и другие способности и привычки, обретенные человеком как членом общества. Сейчас определений, по мнению П. С. Гуреви-ча, уже четырехзначное число, что свидетельствует не столько об интересе к явлению, сколько о методологических трудностях современной культурологии. Но до сих пор в мировой культурологической мысли нет не только единого понимания культуры, но и общего взгляда на пути ее изучения, способного преодолеть этот методологический разнобой.
К настоящему времени культурологи выделяют довольно много подходов в понимании и определении культуры. Назовем некоторые их них.
1. Описательный, в котором перечисляются отдельные элементы и проявления культуры -- обычаи, виды деятельности, ценно-
ста, идеалы и т.д. При таком подходе культура определяется как совокупность достижений и институтов, отдаливших нашу жизнь от жизни звероподобных предков и служащих двум целям: защите человека от природы и упорядочиванию отношений людей друг с другом (3. Фрейд). Недостаток данного подхода -- заведомо неполный перечень проявлений культуры.
2. Ценностный, в котором культура трактуется как совокупность духовных и материальных ценностей, создаваемых людьми. Чтобы объект обладал ценностью, нужно, чтобы человек осознавал наличие в нем таких свойств. Способность устанавливать ценность объектов связана с образованием в уме человека ценностных представлений, но важно также и воображение, с помощью которого создаются совершенные образцы, или идеалы, с которыми сравниваются реально существующие объекты. Так понимает культуру М. Хайдеггер: это реализация верховных ценностей путем культивирования высших человеческих достоинств, -- а также М. Вебер, Г.Францев, Н.Чавчавадзе и др.
Недостаток этого -- в сужении взгляда на культуру, ибо к ней относят не все многообразие человеческой деятельности, а только ценности, т. е. совокупность лучших творений, оставляя за бортом ее негативные проявления.
3. Деятельностный, в котором культура понимается как свойственный человеку способ удовлетворения потребностей, как особый род деятельности. Этот подход берет свое начало у Б. Малиновского, к нему примыкает марксистская теория культуры: культура как способ человеческой деятельности (Э. Маркарян, Ю. А. Сорокин, Е.Ф.Тарасов).
4. Функционистский, в котором характеризуют культуру через функции, которые она выполняет в обществе: информационную, адаптивную, коммуникативную, регулятивную, нормативную, оценочную, интегративную, социализации и др. Недостаток этого подхода -- в неразработанности теории функций, отсутствие их непротиворечивой классификации.
5. Герменевтический, в котором относятся к культуре как ко множеству текстов. Для них культура -- совокупность текстов, точнее -- механизм, создающий совокупность текстов (Ю.М.Лот-ман). Тексты -- это плоть и кровь культуры. Они могут рассматриваться и как вместилище информации, которая должна быть извлечена, и как уникальное, порожденное своеобразием личности автора произведение, которое ценно само по себе. Недостаток этого подхода -- в невозможности однозначного понимания текста.
6. Нормативный, в русле которого культура -- это совокупность норм и правил, регламентирующих жизнь людей, программа образа жизни (В. Н. Сагатовский). Эти концепции развивают также Ю.М.Лотман и Б. А. Успенский, которые понимают под культу-
рой наследственную память коллектива, выражающуюся в определенных системах запретов и предписаний.
7. Духовный. Приверженцы этого подхода определяют культуру как духовную жизнь общества, как поток идей и других продуктов духовного творчества. Духовное бытие общества и есть культура (Л. Кертман). Недостаток этого подхода -- в сужении понимания культуры, ибо есть еще материальная культура.
8. Диалогический, в котором культура -- «диалог культур» (В. Биб-лер) -- форма общения ее субъектов (В.Библер, С.С.Аверинцев, Б. А. Успенский). Выделяются этнические и национальные культуры, создаваемые отдельными народами, нациями. Внутри национальных культур выделяются субкультуры. Это культуры отдельных социальных слоев и групп (молодежная субкультура, субкультура преступного мира и т.д.). Существует также метакультура, которая объединяет разные народы, например христианская культура. Все эти культуры вступают друг с другом в диалог. Чем более развита национальная культура, тем более она тяготеет к диалогу с другими культурами, становясь от этих контактов богаче, ибо впитывает в себя их достижения, но при этом унифицируется и стандартизируется.
9. Информационный. В нем культура представлена как система создания, хранения, использования и передачи информации, это -- система знаков, используемых обществом, в которой зашифрована социальная информация, т.е. вложенные людьми содержание, значение, смысл (Ю.М.Лотман). Здесь можно провести аналогию с компьютером, а точнее, с его информационным обеспечением: машинным языком, памятью и программой переработки информации. В культуре тоже есть языки, социальная память и программы человеческого поведения. Следовательно, культура -- это информационное обеспечение общества, это социальная информация, которая накапливается в обществе с помощью знаковых систем.
10. Символический подход акцентирует внимание на употреблении символов в культуре. Культура -- это «символическая вселенная» (Ю.М.Лотман). Некоторые ее элементы, приобретая особый этнический смысл, становятся символами народов: белоствольная березка, щи да каша, самовар, лапти, сарафан -- для русских; овсянка и легенды о привидениях в замках -- для англичан; спагетти -- для итальянцев; пиво и колбаса -- для немцев и т.д.
11. Типологические (М.Мамардашвили, С.С.Аверинцев). Встречаясь с представителями другого народа, люди склонны воспринимать их поведение с позиций свой культуры, т. е. как бы «мерить их на свой аршин».Например, европейцев, вступающих в контакт с японцами, поражает их улыбка, когда они говорят о смерти близких, которую они рассматривают как проявление бездушия и жестокости. С позиций же японской культуры -- это изысканная вежливость, нежелание беспокоить собеседника своими проблемами.
То, что у одного народа считается проявлением ума и бережливости, у другого -- хитрости и жадности.
Есть и другие взгляды на проблему культуры. Так, современный исследователь Эрик Вольф подвергает сомнению само понятие культуры, утверждая, что каждая культура не есть самостоятельная монада и что все культуры взаимосвязаны и постоянно перетекают одна в другую, при этом некоторые из них сильно видоизменяются, а некоторые прекращают свое существование.
Во всех рассмотренных подходах есть рациональное содержание, каждый из них указывает на какие-то существенные черты понятия «культура». Но какие из них более существенны? Здесь все зависит от позиции исследователя, от того, как он понимает культуру. Нам, например, кажутся более существенными такие черты культуры, как быть наследственной памятью коллектива, которая выражается в определенных системах запретов и предписаний, а также рассмотрение культуры через диалог культур. В культуру входят способы и приемы трудовой деятельности, нравы, обычаи, ритуалы, особенности общения, способы видения, понимания и преобразования мира. Например, лист клена, висящий на дереве, -- это часть природы, а тот же лист в гербарии -- это уже часть культуры; камень, лежащий на обочине дороги, не культура, а тот же камень, положенный на могилу предка, -- культура. Таким образом, культура -- это все свойственные данному народу способы жизни и деятельности в мире, а также отношения между людьми (обычаи, ритуалы, особенности общения и т.д.) и способы видения, понимания и преобразования мира.
Что же делает культуру столь сложной для определения и понимания? Важнейшее свойство культуры, которое делает практически невозможной выработку единого и непротиворечивого определения культуры, -- это не просто ее сложность и многоас-пектность, но ее антиномичность. Антиномия понимается нами как единство двух противоположных, но одинаково хорошо обоснованных суждений в культуре. Например, приобщение к культуре способствует социализации личности и в то же время создает предпосылки для ее индивидуализации, т.е. способствует раскрытию и утверждению личностью своей уникальности. Далее, в определенной степени культура не зависит от общества, но она не существует вне общества, создается только в обществе. Культура облагораживает человека, оказывает положительное влияние на общество в целом, но она может воздействовать и отрицательно, подчиняя человека разного рода сильным воздействиям, как, например, массовая культура. Культура существует как процесс сохранения традиций, но она непрерывно нарушает нормы и традиции, получая жизненную силу в новациях, ее способность к самообновлению, постоянному порождению новых форм чрезвычайно велика.
Усложняет анализ культуры не только множество ее определений, но и тот факт, что многие исследователи (культурологи, антропологи, философы, этнографы и другие ученые) возвращаются к анализу этой сущности по нескольку раз, не только уточняя данное понятие, но и меняя свои взгляды. Так, кроме приведенного выше определения Ю.М.Лотман дает еще и такие: культура -- это «...сложная семиотическая система, ее функция -- память, ее основная черта -- накопление»1 (1971); «культура есть нечто общее для какого-либо коллектива -- группы людей, живущих одновременно и связанных определенной социальной организацией... Культура есть форма общения между людьми»2 (1994).
Аналогичная картина складывается и у других авторов. М. С. Каган соотносит такое положение в теории культуры с философским анализом сущности человека и эстетической сущности искусства (сложнейшими областями человеческого духа): «Обращение к итогам изучения культуры приводит к выводу, что здесь происходит нечто, подобное теоретическому исследованию человека и искусства: потому что, если искусство моделирует, иллюзорно воссоздает целостное человеческое бытие, то культура реализует это бытие именно как человеческое во всей полноте исторически выработанных им качеств и способностей. Иначе говоря, все, что есть в человеке как человеке, предстает в виде культуры, и она оказывается столь же разносторонне-богатой и противоречиво-дополнитель-ностной, как сам человек -- творец культуры и ее главное творение»3 (выделено нами).
Изучая культуру под разными углами зрения, мы каждый раз имеем несколько иные результаты: психолого-деятельностный подход дает одни результаты, социологический -- другие и т.д. Лишь поворачивая культуру разными своими гранями, мы можем получить более или менее целостное представление об этом явлении.
Учитывая имеющийся разнобой в определениях, примем рабочее определение этой сущности. Культура -- это совокупность всех форм деятельности субъекта в мире, основанная на системе установок и предписаний, ценностей и норм, образцов и идеалов, это наследственная память коллектива, которая «живет» лишь в диалоге с другими культурами. Итак, мы понимаем под культурой свод «правил игры» коллективного существования, набор способов социальной практики, хранимых в социальной памяти коллектива, которые выработаны людьми для социально значимых практических и
1 Лотман Ю. М. О двух моделях коммуникации в системе культуры // Semeiotike. -- Тарту, 1971. - № 6. - С. 228.
2 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства. - СПб., 1994.
3 Каган М. С. Философия культуры. -- СПб., 1996. -- С. 19--20.
интеллектуальных действий. Нормы культуры не наследуются генетически, а усваиваются через научение, поэтому овладение национальной культурой требует серьезных интеллектуальных и волевых усилий.
Задачи культурологии, философии и теории культуры, как нам кажется, состоят в том, чтобы осмыслить культуру в ее реальной целостности и полноте различных форм существования, в ее строении, функционировании и развитии, а также ответить на вопросы, в чем жизненность той или иной культуры, какие общечеловеческие ценности содержит каждая из культур, какова национальная специфика культур разных народов, как «ведет себя» культура личности во взаимодействии с культурами других личностей и т.д.
Культура и человек. Культура и цивилизация
Попытаемся в общих чертах охарактеризовать культуру с тех позиций, которые далее развиваются в пособии.
Как уже отмечалось, наиболее перспективными нам кажутся деятельностный, нормативный, диалогический и ценностный подходы к культуре, на которых мы остановимся подробнее.
Культура не существует вне деятельности человека и социальных общностей, ибо именно деятельность человека породила новую «сверхприродную» среду обитания -- четвертую форму бытия -- культуру (М. С. Каган). Напомним, что три формы бытия -- это «природа -- общество -- человек». Отсюда вытекает, что культура -- мир человеческой деятельности, т.е. мир артефактов (от лат. arte -- искусственный и factus -- сделанный), это преображение человеком природы по законам общества. Эту искусственную среду иногда называют «второй природой» (А.Я.Гуревич и другие исследователи).
Крупнейший философ XX в. М.Хайдеггер пишет по этому поводу: «... человеческая деятельность понимается и организуется как культура. Культура теперь -- реализация верховных ценностей путем культивирования высших человеческих достоинств. Из сущности культуры вытекает, что в качестве такого культивирования она начинает в свою очередь культивировать и себя, становясь таким образом культурной политикой»1.
Но культура -- это не просто совокупность артефактов, т.е. вещного мира, созданного руками человека, это мир смыслов, которые человек вкладывает в продукты своей деятельности и в саму деятельность. Создание новых смыслов само становится смыслом деятельности в духовной культуре -- в искусстве, религии, науке.
1 Хайдеггер М. Время картины мира // Новая технократическая волна на Западе. - М., 1986. - С. 93.
Мир смыслов -- это мир продуктов человеческой мысли, царство человеческого разума, он безграничен и необъятен. Следовательно, культурой, которая образуется человеческой деятельностью, охватывается и сам человек как субъект деятельности, и способы деятельности, и многообразие предметов (материальных и духовных), в которых опредмечивается деятельность, и вторичные способы деятельности, распредмечивающие то, что находится в предметном бытии культуры, и т.д. Поскольку культура производна от деятельности человека, ее строение должно определяться структурой порождающей ее деятельности.
Любая культура является процессом и результатом изменения, вживания в окружающую среду. Из сказанного следует, что культуры различных народов отличаются друг от друга в первую очередь не типом созерцательного освоения мира и даже не способом адаптационного вживания в окружающий мир, а типом его материально-духовного присвоения, т, е. деятельностной, активной поведенческой реакцией на мир. Деятельность субъекта в мире основывается на установках и предписаниях, извлекаемых им из культуры. А сама культура -- не только способ присвоения, но и отбор объекта для присвоения и его интерпретации.
В любом акте присвоения мы можем выделить как внешнюю (экстенсивную), так и внутреннюю (интенсивную) стороны. Первая характеризует сферу распространения акта. С течением времени данная сфера расширяется: человек включает в процесс производства все новые и новые материальные ресурсы. Вторая же отражает способ присвоения. На наш взгляд, изменения в сфере присвоения носят всеобщий, интернациональный характер, способ же присвоения всегда имеет специфическую национальную окраску, отражает деятелъностно-поведенческую доминанту того или иного народа. Если культуры отличаются тем, что присваиваем (объект присвоения), тем, что получаем в результате присвоения (продукт), тем, каким способом мы осуществляем это присвоение, а также отбором объектов для присвоения и их интерпретации, то для национальной культуры характерен тот же принцип формирования, в ее фундаменте лежат общечеловеческие компоненты, обусловленные биологической и психологической природой человека, инвариантными свойствами человеческих социумов, но отбор объектов, способы их присвоения и интерпретация обладают своей национальной спецификой.
Человечество, будучи единым биологическим видом, не является единым социальным коллективом. Разные сообщества людей живут в различающихся природных и исторических условиях, что позволило им выработать комплексы специфических способов и форм жизнедеятельности, которые в процессе взаимодействия сообществ заимствуются друг у друга. Откуда русская культура? Русская иконопись -- из Византии, от греков. Откуда русский балет?
Из Франции. Откуда великий русский роман? Из Англии, от Диккенса. Пушкин по-русски писал с ошибками, а по-французски -- правильно. А ведь он самый русский из поэтов! Откуда русский театр, русская музыка? С Запада. Но в русской культуре, по сути, совмещены две культуры -- одна народная, природно-языческая русская культура, которая, отторгнув все чужеземное, замкнулась в себе и застыла в почти неизменных формах, вторая -- освоила плоды европейской науки, искусства, философии, приобрела формы дворянской, светской культуры. Вкупе они образуют одну из богатейших национальных культур мира.
Таким образом, культуры «вообще» не бывает, ибо каждая культура воплощает специфический набор способов социальной практики конкретного сообщества, нации. Так, например, русская культура оставалась русской на протяжении многих столетий (несмотря на расширение производственной сферы деятельности русского народа за это время), она не превратилась в грузинскую на Кавказе или узбекскую в Средней Азии. В русской культуре идет развитие от древнерусской традиции пансакральности, снимающей оппозицию Неба и Земли, божественного и человеческого, профан-ного и сакрального, т.е. обыденного и священного (богочеловек в русской религиозной философии).
Пренебрежение человеческой жизнью и неуважение к личности -- значимое отличие восточнославянской культуры. Герцен сказал, что никому в Европе в голову бы не пришло высечь Спинозу или отдать в солдаты Паскаля. Для России -- это заурядные факты: через десятилетия солдатчины прошел Шевченко, объявлен сумасшедшим Чаадаев и т.д.
Национальная культура вступает в диалог с другими национальными культурами, высвечивая при этом такие вещи, на которых в родной культуре внимание и не останавливалось. М. М. Бахтин писал по этому поводу: «Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами свои стороны, новые смысловые глубины»1. Это закономерность межкультурного общения, его неотъемлемая часть, исследование которой представляет особый интерес.
Как отмечал Э. Бенвенист, вся история современной мысли и главные приобретения духовной культуры в западном мире связаны с тем, как люди создают и как они обращаются с несколькими десятками основных слов. К таким словам как раз и относятся, по нашему мнению, слова «культура» и «цивилизация».
Термин цивилизация (лат. civilis -- гражданский, общественный) возник в XVII в. Тогда цивилизованность понималась как противо-
1 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -- М., 1979. -- С. 335. 20
положность дикости, т.е. фактически была синонимом культуры. Различать эти два термина впервые начали в конце XIX в. в немецкой научной литературе. Под цивилизацией стали понимать совокупность материальных и социальных благ, приобретаемых обществом благодаря развитию общественного производства. Культура же признавалась духовным содержанием цивилизации. Проблемой соотношения этих двух понятий занимались О. Шпенглер, А.Тойн-би, Н.А.Бердяев, П.Сорокин и др.
Развивая свою концепцию культуры, немецкий философ О. Шпенглер в своей работе «Закат Европы», изданной в 1918 г. (на русский язык переведена в 1993 г.), пишет, что у каждой культуры есть своя цивилизация, которая является, по сути, смертью культуры. Он пишет: «Культура и цивилизация -- это живое тело душевности и ее мумия». Культура творит многообразие, предполагая неравенство и индивидуальную неповторимость личности, цивилизация же стремится к равенству, унификации и стандарту. Культура элитарна и аристократична, цивилизация демократична. Культура возвышается над практическими нуждами людей, ибо нацелена на духовные идеалы, цивилизация же -- утилитарна. Культура национальна, цивилизация интернациональна; культура связана с культом, мифом религией, цивилизация атеистична.
О. Шпенглер говорит о европейской цивилизации как о завершающей фазе эволюции Европы, т.е. цивилизация -- последняя стадия развития всякого социокультурного мира, эпоха его «заката».
В англо-американской традиции иное понимание цивилизации. Крупнейший историк XX в. А.Тойнби цивилизациями называет различные типы общества, т.е. фактически любой отдельный социокультурный мир. Современный американский исследователь С.Хантингтон определяет цивилизацию как культурную общность высшего ранга, высший уровень культурной идентичности людей. Он выделяет 8 крупных цивилизаций -- западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и африканскую.
В русском языке слово «цивилизация», в отличие от французского и английского, куда оно пришло соответственно в 1767 и 1777 гг., появилось поздно. Но суть не в возникновении слова, а в том понятии, которое ему приписывалось.
Наряду с О. Шпенглером цивилизацию как вырождение культуры рассматривает и Г. Шпет. Цивилизация есть завершение и исход культуры, -- утверждает он. Сходной точки зрения придерживался Н. А. Бердяев: культура имеет душу; цивилизация же имеет лишь методы и орудие.
Другие исследователи различают культуру и цивилизацию по иным критериям. Например, А. Белый в своей работе «Кризис культуры» писал: «Кризисы современной культуры в смешении цивилизации и культуры; цивилизация -- выделка из природного нам
данного; то, что некогда оплотнело, что стало, застыло, становится в цивилизации производственным потреблением». Культура -- «деятельность сохранения и роста жизненных сил личности и расы путем развития этих сил в творческом преобразовании действительности; начало культуры поэтому коренится в росте индивидуальности; ее продолжение -- в индивидуальном росте суммы личностей»1.
С точки зрения М. К. Мамардашвили, культура -- это то, что можно обрести только собственным духовным усилием, цивилизация же -- то, чем можно воспользоваться, что можно отнять. Культура создает новое, цивилизация лишь тиражирует известное.
Д.С.Лихачев считал, что культура содержит в себе только вечные, непроходящие ценности, устремление к идеалу; у цивилизации же кроме положительного есть тупики, изгибы, ложные направления, она устремлена к удобному устройству жизни. Культура -- это нецелесообразное, лишнее с точки зрения задач выживания и сохранения рода, а цивилизация прагматична. «Дуракава-ляние» -- это и есть настоящая культура, по Д.С.Лихачеву.
Подводя итог сказанному, нужно отметить, что культура развивалась в двух направлениях: 1) удовлетворение материальных потребностей человека -- это направление развилось в цивилизацию; 2) удовлетворение духовных потребностей, т.е. собственно культура, которая носит символический характер. Причем второе направление нельзя считать дополнительным к первому, это важнейшая самостоятельная ветвь.
Историкам культуры хорошо известно, что наиболее примитивные в хозяйственном отношении племена, иногда находившиеся на грани вымирания, имели очень сложную и разветвленную систему духовной культуры -- мифы, обряды, ритуалы, верования и т.д. Основные усилия этих племен, хотя это и кажется нам странным, были направлены не на повышение биологической выживаемости, а на сохранение духовных достижений. Эта закономерность наблюдалась во многих обществах, что не может быть простой случайностью или роковым заблуждением, а потому духовную культуру нельзя считать вторичной по отношению к материальной (ср. тезис «бытие определяет сознание»).
Итак, культура создает средства и способы развития духовного начала в человеке, а цивилизация снабжает его средствами существования, она направлена на удовлетворение практических нужд. Культура облагораживает и возвышает душу человека, а цивилизация обеспечивает комфорт для тела.
Антиномия цивилизация -- культура имеет серьезный теоретический смысл, хотя, по образному выражению А.А.Брудного, -- это две руки человечества, а потому утверждать, что правая не
1 Белый А. На перевале. Кризис культуры. -- М., 1910. -- С. 72. 22
знает, что делает левая, -- самообман. Правая не хочет знать, что творит левая. Самообман -- это типическое состояние человечества, причем оно настолько типично, что невольно начинает казаться, будто оно составляет некоторое необходимое условие существования человечества, выступающее в различных формах, причем все они составляют часть культуры.
Разграничение культуры и цивилизации позволяет ответить на следующие вопросы. Как соотносятся человек и человечество? -- Посредством культуры и полового отбора. Как соотносятся человек и общество? -- Посредством цивилизации.
Для лингвокультурологии больший интерес представляет культура, чем цивилизация, ибо цивилизация материальна, а культура символична. Лингвокулыурология изучает прежде всего мифы, обычаи, привычки, обряды, ритуалы, символы культуры и т.д. Эти концепты принадлежат культуре, они закрепляются в формах бытового и ритуального поведения, в языке; наблюдение за ними послужило материалом для данного исследования.
Подведем краткий итог сказанному. По замечанию О.Тоффле-ра, культура не является чем-то окаменевшим, это то, что мы заново создаем каждый день. Может быть, не так стремительно, как утверждает Тоффлер, но культура трансформируется, развивается. Развиваясь в двух формах -- как материальная и как духовная культура, она «раскололась» на две сущности -- собственно культуру и цивилизацию.
С начала XX в. в культуре стали видеть специфическую систему ценностей и идей. Культура в таком понимании -- это совокупность абсолютных ценностей, создаваемых человеком, это выражение человеческих отношений в предметах, поступках, словах, которым люди придают значение, т.е. система ценностей -- это одна из важнейших сторон культуры. Ценности, нормы, образцы, идеалы -- важнейшие компоненты аксиологии, учения о ценностях. Система ценностей считается стержнем духовной культуры, доказательством тому являются следующие наиболее ценностно-окрашенные концепты культуры: вера, рай, ад, грех, совесть, закон, порядок, счастье, родина и т.п. Однако ценностно-окрашен-ным может стать любой фрагмент мира, например пустыня, горы -- в христианской картине мира.
Существует концепция «культурологического детерминизма», согласно которой культура страны, культура нации (если страна многонациональная) и религия как важнейшая часть культуры определяют в конечном счете уровень ее экономического развития. Согласно Н. А. Бердяеву, в душе русского человека слиты воедино христианство и язычески-мифологическое представление о мире: «В типе русского человека всегда сталкиваются два элемента -- первобытное, природное язычество, и православный, из Византии полученный, аскетизм, устремленность к потустороннему
миру»1. Таким образом, менталитет нации в целом основывается на религии, но немаловажную роль играют история, климат, общее пространство, т.е. «пейзаж русской земли» (по Н.А.Бердяеву), специфика языка.
Известный русский культуролог В. Н. Сагатовский выделяет следующие черты в русском характере: непредсказуемость (важнейшая черта), духовность (религиозность, стремление к поиску высшего смысла), душевность, концентрация сил, которая часто сменяется расслабленностью, желанием посозерцать, перекурить, излить душу, а также максимализм, слабохарактерность, которые вкупе порождают обломовщину. Совокупность противоречивых свойств в русском характере замечается всеми; именно она позволила А. К.Толстому так выразить размах русской души:
Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку... Коль просить, так всей душой, Коли пир, так пир горой!
Если природа имеет одно измерение -- материальное, ибо она является материей в различных ее формах (физической, химической, биологической), равно как и общество представляется нам одномерным, -- это система экономико-правовых отношений, то культура гораздо сложнее: она делится на материальную и духовную, внешнюю и внутреннюю культуру личности и культуру нации. Еще одно измерение культуры -- отраслевое: правовая культура, художественная культура, нравственная культура, культура общения. Культура реализуется и дифференцируется в пространственно-временных структурах общества, нации -- культура Древней Греции, Египта, культура славян и т.д. Всякая национальная культура многослойна -- крестьянская культура, культура «новых русских» и др.
Таким образом, культура--сложное, многогранное явление, которое имеет коммуникативно-деятельностную, ценностную и символическую природу. Она устанавливает место человека в системе общественного производства, распределения и потребления материальных ценностей. Она целостна, имеет индивидуальное своеобразие и общую идею и стиль, т. е. особый вариант борьбы жизни со смертью, духа с материей.
Зафиксированная в языке ранняя культура славян, материал которой использован в данном пособии, была мифологической культурой, но она не исчезла бесследно. Трансформировавшись часто до неузнаваемости, она живет в языковых метафорах, фразеологизмах, пословицах, поговорках, фольклорных песнях и т.д. Поэтому можно говорить о мифоархетипическом начале славянской культуры.
1 Бердяев Н.А. Философия неравенства // Русское зарубежье. -- М., 1991. -- С. 8. 24
Каждый новый носитель языка формирует свое видение мира не на основе самостоятельной переработки своих мыслей и переживаний, а в рамках закрепленного в понятиях языка опыта его языковых предков, который зафиксирован в мифах и архетипах; усваивая этот опыт, мы лишь пытаемся его применить и слегка усовершенствовать. Но в процессе познания мира создаются и новые понятия, фиксирующиеся в языке, который есть культурное достояние: язык есть «средство открытия до сих пор еще не познанного» (Гумбольдт. О сравнительном изучении языков).
Следовательно, язык не просто называет то, что есть в культуре, не просто выражает ее, формирует культуру, как бы прорастая в нее, но и сам развивается в культуре.
Это взаимодействие языка и культуры как раз и призвана изучать лингвокультурология.
Вопросы и задания
1. Какие парадигмы в лингвистической науке предшествовали новой антропологической парадигме?
2. Что объединяет лингвокультурологию и этнолингвистику, лингвокультурологию и социолингвистику, лингвокультурологию и лингвострановедение? Что их различает?
3. Дайте рабочее определение культуры. Какие подходы в понимании культуры можно выделить на рубеже тысячелетий? Обоснуйте перспективность ценностного подхода.
4. Культура и цивилизация. В чем их отличие?
Н. А. Растегаева
ЯЗЫКОВАЯ КУЛЬТУРА: ПОНЯТИЕ И АСПЕКТЫ СОДЕРЖАНИЯ
Языковая культура рассматривается как вид культуры, включенный в ее систему. Автор проводит разграничение понятий «языковая культура», «культура речи», «речевая культура», приводит собственную трактовку понятия языковой культуры и описывает ее компоненты.
Ключевые слова: культура, язык, морфология культуры, языковая культура, компоненты языковой культуры
The article is devoted to the language culture as a kind of culture and a part of general system of culture. The author differentiates concepts of language culture, speech culture and culture of speech, suggests her own definition of language culture and describes its components.
Keywords: culture, language, morphology of culture, language culture, components of language culture
Понимание культуры как системы, согласно М. С. Кагану, проистекает из ее происхождения. «И филогенез, и онтогенез... свидетельствуют о том, что культура есть целостно-всесторонний способ “очеловечивания человека” - человеческого рода и каждого его представителя - в процессе обретения им таких качеств, которые природе неизвестны и порождаются преобразованием биологической формы бытия в социокультурную» . При подобной трактовке культуры не вызывает сомнения, что язык (под языком здесь и далее понимается естественный язык как единство знаковой системы и ее речевой реализации) является элементом культурной системы, образующим специфическую языковую подсистему культуры.
Исследователи морфологии культуры рассматривают различные ее виды и отрасли, в числе критериев их выделения называя сферы жизни общества, виды деятельности, формы общественного сознания и т. д. Термин культура применяется в этом случае «для обозначения культурных сфер и компонентов, так можно говорить о культуре труда, быта, поведения, о художественной, музыкальной, нравственной, правовой, политической культурах» . Проблема морфологии культуры подробно разработана (хотя и не решена окончательно) в философской и культурологической литературе, однако незаслуженно мало внимания уделено культуре языка. Место, занимаемое языком в жизни человека и общества, позволяет говорить о языковой культуре как об одном из важнейших видов культуры. Важно отметить, что хотя языковая культура входит общую систему культуры, но занимает в ней особую нишу в сравнении с другими компонентами. Объясняется это тем, что речь идет о феномене, сравнить функциональную нагрузку которого можно лишь с культурой в целом. Будучи основой социальности и культуры, язык проникает во все сферы жизни человека и общества настолько глубоко, что представить их вне языка становится невозможным. «Фактическое единство языка и культуры, выражаемое тем, что язык пронизывает все другие ее феномены» ,
позволяет говорить о языковой культуре как о виде культуры, представленном в той или иной степени во всех остальных культурных сферах.
Исследование языковой культуры необходимо начать с дифференциации понятий культура речи, речевая культура, языковая культура.
Термины речевая культура и культура речи широко употребляются в научной и учебной литературе. Иногда они трактуются как синонимичные , однако все сильнее распространяется тенденция к разграничению данных понятий, примером чему могут служить соответствующие статьи в энциклопедии русского языка под редакцией Ю. Н. Караулова. Во втором ее издании термин культура речи определяется как «владение нормами литературного языка в его устной и письменной форме, при котором осуществляется выбор и организация языковых средств, позволяющих в определенной ситуации общения и при соблюдении этики общения обеспечить наибольший эффект в достижении поставленных задач коммуникации» . Речевая культура понимается значительно шире: «составная часть культуры народа, связанная с использованием языка» [Там же, с. 413-414]. Автор процитированной выше энциклопедической статьи о речевой культуре О. Б. Сироти-нина в более позднем издании подчеркивает, что «понятие речевой культуры шире понятия культуры речи, в которое включается только характер использования языка, отношение к нему, но не сам язык и закрепленная в нем картина мира» .
В отечественной науке существует мнение, что термины культура речи и культура языка являются синонимами , однако подход, при котором данные понятия разграничиваются, распространен более широко. В большом энциклопедическом словаре «Языкознание» под редакцией В. Н. Ярцевой это различие сформулировано следующим образом: понятие культура языка используется, «когда имеются в виду свойства образцовых текстов, закрепленных в памятниках письменности, а также выразительные и смысловые возможности языковой системы» ; под культурой же речи понимается «кон-
кретная реализация языковых свойств и возможностей в условиях повседневного и массового - устного и письменного - общения» . Важным отличием культуры языка от культуры речи считают и то, что «просветительские проблемы у нее сложнее и многомернее» .
В зарубежном языкознании, как отмечает Е. О. Опарина в обзоре «Языковая культура как предмет общественного интереса», данные термины сначала употреблялись как синонимы, а затем понятие культура языка поглотило понятие культура речи. В том же обзоре упоминается, что «становление коммуникативно-прагматической парадигмы в языкознании 70-х годов привело к тому, что культура языка стала трактоваться как составная часть культуры вообще и, следовательно, не должна была ограничиваться педантичной корректировкой отдельных грамматических, стилистических и смысловых ошибок, т. е. сводиться к нормативизму» . Е. О. Опарина использует термин языковая культура как «обозначающий широкий спектр явлений, относящихся как к языковой системе, так и к ее функционированию в речи, а также к социокультурно мотивированным характеристикам речевого поведения» [Там же, с. 89].
Содержание понятия языковая культура в данной статье очень близко с представлениями о речевой культуре О. Б. Сиротининой и пониманием языковой культуры Е. О. Опариной. Языковую культуру будем трактовать как вид культуры, занимающий особое место в ее системе, обуславливающий и регулирующий бытие человека в языковой среде. Содержание языковой культуры, на наш взгляд, составляют следующие компоненты: лингвистический (языковой), институциональный, когнитивный,
аксиологический, эстетический и потребностно-мотивационный.
1. Лингвистический аспект включает в себя собственно язык и все многообразие текстов, его представляющее.
2. Институциональный аспект обнаруживается в функционировании различных социальных и культурных институтов, имеющих объектом своей деятельности язык или языковую культуру его носителей (науки о языке, система передачи знаний о нем, языковая политика - как реализация института государственной власти, СМИ и т. д.).
3. Когнитивный аспект - языковые знания; речевые умения; опыт освоения языка. В состав языковых знаний будем включать знание фонетики, лексики, грамматики, орфоэпии, орфографии, пунктуации, стилистики, речевого этикета. Различают знание языка и владение языком. Второе подразумевает не просто знание правил некоторого языка, а способность мобилизовать это знание при выполнении определенных коммуникативных задач. Иными словами, владение языком означает наличие не только
языковых знаний, но и речевых умений. Речевое умение понимается как способность «правильно выбрать стиль речи, подчинить форму речевого высказывания задачам общения, употребить самые эффективные языковые средства» . Речевые умения имеют творческий характер, так как обстоятельства и задачи общения полностью не повторяются никогда, и человеку приходится каждый раз заново подбирать нужные языковые средства.
4. Аксиологический аспект - осознанное отношение к языку как к общечеловеческой и личной ценности; оценка качества речи. Язык представляет собой ценность, будучи феноменом, обладающим положительной значимостью как для общества, так и для отдельной личности: транслятор культурного наследия, связующее звено в диалоге культур, познавательная, эстетическая, практически преобразующая ценность. Ценностное отношение к языку характеризуется внутренним принятием языка как ценности, осознанием постоянной потребности в нем. Осознание общечеловеческой значимости данного феномена свойственно, как правило, людям с высоким уровнем языковой культуры, так как основывается на понимании его роли в жизни общества и человека. Личностная же ценность языка осознается гораздо более широким кругом лиц благодаря необходимости высокого уровня владения родным и иностранным языком для достижения успеха во многих сферах жизни. Так, например, на современном этапе общественного развития в условиях глобальной интеграции культур владение иностранным языком становится условием успешной профессиональной деятельности.
5. Эстетический аспект основывается на чувственно-образном освоении действительности посредством языка и включает в себя два компонента: художественную реализацию и восприятие языка; эстетическое нехудожественное восприятие и воспроизводство языка. В первом случае речь идет о результате деятельности художника слова, во втором - об универсальном, обыденном эстетическом отношении к языку или его отдельным компонентам. Для эстетического аспекта языковой культуры первично переживание, а не адекватность понимания.
6. Потребностно-мотивационный аспект реализуется в осознании необходимости развития языковой культуры и культуры речи; в интересе к изучению языка, в том числе и иностранного; в стремлении к красивой гармоничной речи. Данный аспект языковой культуры объединяет в себе все многообразие факторов, способных побудить человека к изучению языка, совершенствованию своей речи.
Таким образом, языковая культура может быть осмыслена как вид культуры, который обуславливает и регулирует бытие человека в языковой среде, тем самым опосредует взаимодействие человека и языка.
В ходе исторического развития каждый народ выработал свою языковую культуру, и то, что свойственно данной отрасли культуры одного народа, оказывается совершенно не характерным для друго-
го. Конечно, можно говорить и об общечеловеческих составляющих языковой культуры: например, в ней обязательно присутствуют представления о правильности речи, система передачи знаний о языке, речевой этикет и т. д. Подобно культуре в целом языковая культура проявляется в различных масштабах (общечеловеческом, национальном, социальном или личностном), каждый из которых обладает определенными специфическими свойствами.
1. Головин, Б. Н. Основы культуры речи: учеб. для вузов / Б. Н. Головин. - 2-е изд. - М.: Высш. шк., 1988. - 319 с.
2. Григорьев, В. П. Культура языка и языковая политика / В. П. Григорьев // Обществ. науки и современность. - 2003. -№ 1. - С. 143-157.
3. Жиляева, О. А. Языковая культура как фактор успешности профессиональной деятельности / О. А. Жиляева // Изв. Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена. - 2009. - № 93. - С. 245-249.
4. Каган, М. С. Введение в историю мировой культуры: в 2 кн. Кн. 1. / М. С. Каган. - 2-е изд. - СПб.: Петрополис, 2003. -383 с.
5. Культурология: учеб. / ред. Ю. Н. Солонин, М. С. Каган. - М.: Высш. образование, 2008. - 566 с.
6. Леонтьев, А. А. Основы психолингвистики: учеб. для вузов / А. А. Леонтьев. - М.: Смысл, 1997. - 287 с.
7. Опарина, Е. О. Языковая культура как предмет общественного интереса / Е. О. Опарина // Язык и культура: сб. обзоров. - М.: ИНИОН, 1999. - С. 88-108.
8. Русский язык: энцикл. 2-е изд., перераб. и доп. / гл. ред. Ю. Н. Караулов. - М.: Большая рос. энцикл.: Дрофа, 1997. -
9. Сиротинина, О. Б. Речевая культура / О. Б. Сиротинина // Русский язык: энцикл. / гл. ред. Ю. Н. Караулов. - 3-е изд. -
М.: Большая Рос. энцикл.: Дрофа, 2003. - С. 343-347.
10. Языкознание: большой энцикл. слов. / гл. ред. В. Н. Ярцева. - 2-е изд. - М.: Большая Рос. энцикл., 1998. - 685 с. -(Большие энциклопедические словари).
11. Ячин, С. Е. Язык как основание и универсальная модель культуры / С. Е. Ячин // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. - 2010. - № 1. - С. 14-31.